Забытые острова

Первый выезд в экспедицию как самый большой праздник. Всю долгую зиму я готовлюсь к предстоящим поездкам: обдумываю многочисленные подробности и варианты путешествий, проверяю и налаживаю экспедиционное имущество и уж, конечно, больше всего занимаюсь своей машиной. Хлопот — уйма, и, когда они остаются позади, на душе становится

как-то особенно легко, настроение радостное, и так весело сидеть за рулем, прислушиваясь к ровному рокоту мотора и поглядывая на зеленеющие поля и на гряду тянущихся рядом гор. Через приоткрытое стекло лицо обвевает весенний ветер, пахнущий свежими травами, и первая крохотная пчелка, залетевшая в машину, встречается с вниманием, как предвестник многочисленных знакомств с насекомыми, зверями и птицами. Вспоминается стихотворение Ю. Линника:

Хороша эта жизнь без уздечек; Здесь свидетелем будет кузнечик, Соглядатаем только светляк…

Нас трое — я и два моих молодых спутника, научные сотрудники Института зоологии Казахской академии наук, Николай и Ольга. Да еще по вещам, которыми загружена машина едва ли не до самого потолка, прыгает с места на место самый неугомонный и нетерпеливый участник экспедиции — четвероногий друг фокстерьер Кирюшка.

Николай будет заниматься пауками, Ольга — скорпионами. Меня же интересует весь животный мир, в особенности насекомые. Наши планы обширны. Весну, лето и осень мы посвятим синему озеру пустыни Балхашу, его северным берегам. Меня интересуют его многочисленные острова: что они собою представляют и нельзя ли один из них предложить для организации маленького заповедника. Казахстан отстал в организации заповедников и находится в этом отношении на последнем месте в Советском Союзе. Сейчас заповедать территорию очень трудно, так как ни районные, ни областные власти не согласятся на изъятие земель из сельскохозяйственного оборота. Вот почему я, давний сторонник маленьких заповедников, рассчитываю на свой страх и риск найти и предложить для заповедника один из островов Балхаша. Они никем не исследованы, не используются, забытые острова… Пока же до синего озера далеко, торопиться не будем и на пути к нему побываем в пустынях.

Сегодня нам много не проехать: слишком поздно выбрались из города. Первый бивак придется разбить на лёссовых холмах предгорий Заилийского Алатау.

Впрочем, мне хочется поскорее остановить машину и глянуть на то, что происходит в природе. И вскоре, отъехав подальше от шумной трассы, мы находим тихое и уютное место в ложбине.

Вокруг зеленые травы, расцвеченные похожими на незабудки голубыми ляпулями и какими-то лиловыми крестоцветными, среди них кое-где пламенеют красные маки. Стрекочут обеспокоенные нашим появлением суслики, в небе поют жаворонки. Сквозь густую весеннюю зелень всюду проглядывают светлые, кажущиеся почти белыми холмики возле нор сусликов, да выбросы кучек земли неутомимого подземного труженика слепушонки.

Едва я вышел из машины, как сразу увидел над одним светлым холмиком крошечное логовище маленького паучка, ядовитого каракурта, в виде шапочки, висящей на паутинных тенетах. Я осмотрелся: везде над голыми участками земли висят такие же логовища каракуртиков. Но ни одного логовища нет среди травы. Паучку обязательно необходима хотя бы крохотная площадка, над которой он и налаживает свое сооружение. Она непременное условие его жизни, без нее он погибнет в первую же неделю своей жизни.

Когда-то я подробно изучал жизнь каракурта. Первая добыча паучка — чаще всего муравей. Едва он заденет за одну из паутинных нитей, прикрепленных к земле, как паучок стремглав выскакивает из-под своей шапочки, бросается к добыче и выстреливает на нее капельку липкой жидкости. Теперь муравей привязан к месту, и, пока он пытается освободиться от неожиданного плена, паучок поспешно прикрепляет к нему паутинные нити и постепенно поднимает его над землей. Как только муравей повис в воздухе и потерял опору, он становится совершенно беспомощным и попусту размахивает ногами. Теперь его участь решена, вокруг ни травинки, ни стебелька, за которые можно было бы зацепиться.

Когда в пустыне наступает жара, высыхают и выгорают травы, а все живое прячется в тень, каракурты, повзрослев к тому времени, переселяются во входы нор грызунов. Здесь они находят убежище от солнца и надежное укрытие от копыт пасущихся животных. Днем ночные насекомые прячутся в норы и попадают в логовища черного разбойника. В годы продолжительных засух, когда пустыня становится безжизненной, выживают только те каракурты, которые поселились в норах.

Сейчас бы отдохнуть от хлопот первого дня путешествия, да разве удержаться от желания побродить по полю, разведать окрестности! Всюду — загадки. Вся почва в норках: выползли из своих глубоких укрытий первые вестники весны — небольшие коренастые жуки-кравчики.

Самые крупные из них будто нарочно перепачкались в земле, а поменьше — чистенькие, сверкают вороненой сталью рыцарских лат. Почему так?

Еще прошлой весной жуки-кравчики выкопали во влажной земле глубокие норки и сделали по нескольку пещерок. В каждую из них утрамбовали траву и отложили по яичку. Из заготовленного корма вскоре получился отличнейший и ароматный силос, который с аппетитом съели личинки. Потом они окуклились, превратились в жуков и заснули в своих темницах на все сухое лето, дождливую осень и долгую зиму. Когда же сошли снега, пришла новая весна и голую землю разукрасили первые цветы лёссовой пустыни, глубоко под землей в своих колыбельках пробудились молодые кравчики и стали выбираться наверх.

Труднее всего пришлось жуку-первенцу, чья пещерка располагалась выше всех. Его каморка была устроена родителями самой большой, пищи в нее заготовлено вдоволь, и жучок вырос богатырем. Пока он откапывал землю, выбирался наверх, весь испачкался в светлой лёссовой мокрой почве и стал серым. Зато его братья и сестры вышли по уже проложенной дорожке чистенькие, в нарядных костюмах и разбрелись во все стороны.

Когда ярче зазеленеет пустыня и сизая пахучая полынь поднимет свои росточки, кравчики разобьются на пары, каждая выроет себе семейную норку и примется, так же как и раньше их родители, строить колыбельки и заготавливать в них зеленый корм. Тогда уже все жуки выпачкаются в земле. И к лучшему: на светлой почве пустыни они не так заметны.

Так делают не только кравчики. Вот, например, ни за что бы не заметить эту чернотелку.

Она вся покрыта светлой глиной, похожа на комочек земли. Только на самых кончиках острых шипиков тела глине не удержаться, и они, будто черный пунктир, украшают обманщицу. Пытаюсь с нее отмыть грязь. Сразу же показались на спинке жука глубокие борозды. Они не случайны: чтобы прочнее держалась глина.

Не только жуки-кравчики и черно- и серотелки покрывают свой изящный костюм грязью. Всем, кто любит бодрствовать днем, приходится маскироваться.

В пустыне многие звери, птицы и насекомые окрашены в светлые тона. Куда деться в черной одежде на светлой почве и при дневном свете? Не поэтому ли многочисленные виды семейства жуков-чернотелок днем сидят в норках и под кустиками, а выходят только ночью?

По земле от травинки к травинке перебегает едва заметный серый, как почва, плоский паук. Заметен, только когда шевельнется, замрет — ни за что не рассмотришь. Это паук-краб.

Так его назвали за то, что плоским телом, корежистыми, расставленными в стороны ногами в миниатюре напоминает краба. Паук-краб — тоже грязнуля, измазал свое тело тонкой взвесью глины, и она среди густых волосков сидит так прочно, что ее сразу не отмоешь. Эта «одежда» очень помогает пауку маскироваться. В ней он неразличим: насекомые, не видя хищника, легко попадают в его цепкие лапы.

Другие виды пауков-крабов охотятся на цветах. Они, как хамелеоны, принимают окраску цветка: белую, желтую, сиреневатую или даже красную. Бывает и так: отцвели в пустыне белые цветы и ярко-белому хищнику приходится перебираться на какой-нибудь красный цветок. Сидит он на нем и всем виден. Такому пауку в охоте неудача, все облетают его стороной. Он же ничего не может сделать, не умеет даже грязью вымазаться — приходится ждать, пока не покраснеет. Некоторые пауки-крабы, оказавшись в таком положении, находят быстрый выход — если в цветке много пыльцы, они пачкаются в ней, да так сильно, что не узнать паука. Тогда берегитесь, доверчивые пчелки! Яд паука-краба очень силен, и прожорливый хищник мгновенно убивает свою добычу.