Забытый язык
Шрифт:
В средние века толкование сновидений во многом следует канонам, сформировавшимся в античную эпоху. Одно из наиболее точных и изящных высказываний отражающее представление о том, что корни сновидений – в обострившейся проницательности спящего человека, принадлежит Синезию Киренскому, жившему в IV в. н. э. [42]
Есть сновидения-пророчества: в видениях, являющихся спящему, порой содержатся некие знаки, призванные сообщить о будущем. Такие сновидения одновременно правдивы и неясны, и даже в их неясности пребывает истина. «Скрыли великие боги жизнь смертных густой пеленою» (Гесиод).
Меня не удивляет, что некоторые благодаря сновидению смогли отыскать клад; что можно лечь спать совершенным невеждой, а, побеседовав во сне с Музами, проснуться способным поэтом, – я знаю, так случалось с некоторыми в мое время, и в этом нет ничего странного. Я уж не говорю о тех, которые во сне получали предупреждение об опасности или известие о снадобье, которое может их излечить. Но когда сон позволяет душе пуститься в тончайшие исследования истины, душе, которая прежде и не желала этого исследования, и не помышляла возвыситься до разума, а благодаря сну смогла подняться над природой и соединиться со сферой мысли, от которой она в своих блужданиях ушла так далеко, что уже не знает, откуда явилась, – вот это, говорю я, и есть наивысшее чудо и тайна.
Если кто-то полагает, что душа может таким образом подняться в высшие сферы разума, но не верит, что путь к этому счастливому союзу лежит через воображение, пусть он послушает, что говорят священные оракулы о различных путях, ведущих в высшие сферы. Перечислив различные средства,
Ты видишь, какое различие делает оракул: с одной стороны, озарение, с другой – науки. Первое – это учение, когда человек бодрствует, второе – когда спит. Учение в бодрственном состоянии всегда исходит от учителя, во сне же знание исходит от Бога…
Явление дивинации, или божественного откровения, во сне таково, что оно досягаемо для всех: будучи простым и безыскусным, оно в наивысшей степени разумно; оно свято, ибо проникает в нас без насилия, оно – повсюду: в источнике, камне, море; значит – это то, что воистину божественно. Дивинация не требует отказа от каких бы то ни было занятий или перерыва в делах хотя бы на мгновенье… Чтобы видеть сны, не обязательно прерывать свой труд и ложиться спать. Но плоть не может выдержать долгие ночные бдения, и по велению природы мы должны получать отдых, который вместе со сном приносит нам нечто большее, чем сам сон: потребность естества становится источником наслаждения, и мы спим не просто, чтобы жить, а чтобы узнать, как жить хорошо…
При дивинации во сне всякий есть сам для себя – свое собственное орудие; что бы мы ни делали, мы неотделимы от своего оракула: он живет с нами, он следует за нами повсюду – когда мы в пути или на войне, когда мы заняты государственными делами, земледелием или торговлей. Законы ревнивого государства не запрещают дивинации; и даже если бы запрещали, они не могли бы ничего сделать; ибо как можно было бы доказать, что закон нарушен? Что дурного во сне?.. Ни один тиран не может запретить видеть сны в своих владениях и еще менее – объявить сны вне закона; было бы безумием повелеть невозможное и неблагочестием – противопоставить себя велениям естества и Бога.
Давайте же обратимся к толкованию снов, мужчины и женщины, молодые и старые, богатые и бедные, частные граждане и магистраты, жители городов и деревень, ремесленники и ораторы! Ни у кого здесь нет преимуществ, их не дает ни пол, ни возраст, ни удача, ни ремесло. Сон открывается всем: это оракул, всегда готовый сделаться непогрешимым и молчаливым советником; в этом особом невиданном таинстве каждый в одно и то же время и священник и принимающий посвящение. Сон, подобно дивинации, возвещает нам о грядущих радостях и предвосхищением счастья, которое нам припасено, продлевает наше удовольствие; сон предостерегает от угрожающих нам несчастий, чтобы мы были настороже. Чарующие обещания надежды, столь дорогие человеку, и дальние предвидения, рожденные страхом, – все приходит к нам со сновидением. Ничто не способно так питать нашу надежду; это – благо, столь великое и столь драгоценное, что, не будь его, мы, как говорили величайшие из софистов, не могли бы жить!
42
Synesius of Cyrene. On Dreams // World of Dreams.
Со взглядами Синезия сходны теории сна еврейских последователей Аристотеля, живших в XII и XIII столетиях. Величайший из них, Маймонид, утверждает, что сновидения подобно пророчествам возникают под действием активизировавшейся во время сна силы воображения. Может ли человек сам отделить рациональную часть своего сновидения от его символической оболочки или ему нужна помощь толкователя снов, это зависит от того, насколько прозрачна эта оболочка, скрывающая глубинный смысл, и от способности самого человека к размышлениям [43] .
43
Gutman. Die Philosophie des Judentums. Munich, 1933. S. 401.
Фома Аквинат различает четыре вида сновидений:
Как сказано выше, дивинация, основывающаяся на ложном мнении, – это проявление суеверия, и она незаконна. Следовательно, необходимо рассмотреть, что истинно в том, что касается предсказаний будущего по сновидениям. Иногда сновидения являются причиной будущих событий; например, разум человека приходит в тревогу из-за того, что он увидел в сновидении, и, таким образом, получает направление к тому, чтобы как-то действовать или избежать чего-либо; но иногда сновидения суть предзнаменования будущих событий настолько, насколько их можно соотнести с некоторой общей причиной, производящей и сновидения, и будущие события, и, таким образом, будущее можно нередко узнавать из сновидений. Следовательно, необходимо определить, что есть производящая причина сновидений и может ли она быть причиной будущих событий либо свидетельствовать о них.
Соответственно, мы наблюдаем, что причина сновидений иногда содержится в нас самих, а иногда – вне нас. Внутренняя причина сновидений двояка: с одной стороны, это касается души, поскольку то, что занимает мысли и чувства в бодрственном состоянии, возвращается к человеку во сне. Подобная причина сновидений не есть причина будущих событий, ибо сновидения такого рода имеют произвольное отношение к будущим событиям, и если они когда-либо произойдут, это совпадение будет случайно. С другой стороны, внутренняя причина сновидений может быть связана с телом, поскольку внутреннее состояние тела ведет к образованию соответствующего движения воображения; так, человеку, которому холодно, снится, что он находится в воде или в снегу: и поэтому врачи говорят, что следует примечать свои сновидения, чтобы распознать внутренние состояния тела.
Подобным же образом и внешняя причина сновидений двояка: она телесная и духовная. Она телесная, поскольку воображение спящего подвергается воздействию окружающего воздуха или какого-то небесного тела, и спящему являются определенные видения, в соответствии с расположением небесных тел. Духовная причина иногда исходит от Бога, который через ангелов открывает людям в сновидениях некоторые вещи, как сказано в книге Чисел: «Если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним» (Чис., 12: 6). Иногда, однако, являющиеся людям во сне видения посланы демонами, и, таким образом, они порой открывают будущее тем, кто вступил с ними в преступные сношения.
Соответственно, следует сказать, что дивинация не будет незаконной, если сновидения, по которым мы узнаем будущее, суть божественное откровение либо обусловлены не которой внутренней или внешней естественной причиной настолько, насколько эта причина может быть действенной. Но она будет незаконной и ее следует считать проявлением суеверия, если она будет обусловлена откровением демонов, с которыми заключен договор, либо явно – вызывая их для этой цели, либо неявно – посредством переходящей возможные пределы дивинации. Этого достаточно для Ответов на Возражения. [44]
44
The «Summa Theologica» of St. Thomas Aquinas. L, 1922. P. 205, 206.
Аквинат подобно Артемидору и другим авторам считал, что некоторые сновидения ниспосылаются Богом. Согласно его теории, сновидения, которые он считает порождением души человека, видящего сон, представляют собой не наивысшее проявление способностей разума, как утверждал Маймонид, а плод воображения, занятого теми же желаниями и интересами, что и днем. Интересно, что Аквинат подобно индийским и греческим мыслителям полагает, что некоторые соматические процессы обозначаются в сновидениях символами и что с помощью толкования можно выявить внутренние соматические состояния.
Современное толкование сновидений (начиная с XVII в.) представляет собой, в сущности, видоизмененный пересказ теорий времен античности и средневековья, хотя прослеживаются и некоторые новые тенденции.
Взгляд на сновидения как на отражение соматических состояний встречается у многих более ранних авторов. Гоббс же полагает, что все сновидения – результат действия соматических факторов. Это представление до сих пор широко распространено и часто используется для опровержения Фрейда:
Так как мы видим, что сновидения порождаются раздражением некоторых внутренних частей тела, то разные раздражения необходимо должны вызвать различные сны. Вот почему пребывание в холоде порождает страшные сны и вызывает мысль и образ чего-то страшного (ибо движение от мозга к внутренним частям и от внутренних частей к мозгу бывает взаимно); и так как гнев порождает жар в некоторых частях тела, когда мы бодрствуем, то слишком сильное нагревание тех же частей, когда мы спим, порождает гнев и вызывает в мозгу образ врага. Точно так же если естественная красота вызывает желание, когда мы бодрствуем, а желание порождает жар в некоторых других частях тела, то слишком большой жар в этих частях, когда мы спим, вызывает в мозгу образы прекрасного. Короче говоря, наши сновидения – это обратный порядок наших представлений наяву. Движение в бодрствующем состоянии начинается на одном конце, а во сне – на другом. [45]
45
Гоббс Г. Избр. произв. в 2 т. Т. 2. С. 56.
Неудивительно, что философы эпохи Просвещения скептически относились к утверждениям, что сны посылаются Богом или что их можно использовать для предсказания будущего.
Вольтер осуждает идею о том, что сны могут быть вещими, считая это бессмысленным предрассудком. Несмотря на это, он полагает, что, хотя сны часто отражают соматические факторы и избыток «душевных страстей», во сне нам нередко служат также и обострившиеся способности разума:
Должно, вместе с Петронием, признать, quidquid luce, tenebris agit [46] . Я знал адвокатов, которые во сне выступали в суде, математиков, которые искали решения задачи, поэтов, которые слагали стихи; мне самому случалось слагать стихи во сне, и они были весьма недурны. И значит, во сне мы, бесспорно, можем мыслить столь же логично, как при бодрствовании, и эти мысли, вне всякого сомнения, являются нам помимо нашей воли. Во сне мы мыслим, и тело наше также во сне приходит в движение, но при этом наша воля нимало не повинна ни в движениях тела, ни в движении мысли. Прав отец Мальбранш, утверждая, что мы не способны рождать свои мысли сами. Ибо отчего они должны принадлежать нам наяву больше, чем во сне? [47]
46
Что действует днем, то и ночью (лат.).
47
Voltaire. A Philophical Dictionary – Somnambulists and Dreamers. Vol. 7. P. 2, 9.
Теория сна у Канта сходна с теорией Вольтера. Он тоже не верил в видения и в божественное происхождение снов и считал, что в их основе не что иное, как просто «нарушения пищеварения». Но он также готов предположить, что во сне человек может мыслить яснее и шире, чем наяву. Вот что он пишет о состоянии сна:
Тот, кто, бодрствуя, настолько углубляется в вымыслы и химеры своего плодовитого воображения, что совершенно не обращает внимания на свои чувственные ощущения, справедливо называется бодрствующим сновидцем. Ибо при некотором еще большем ослаблении чувственных ощущений человек заснет, и прежние химеры превратятся уже в настоящие сны. Причина, по которой эти химеры не превращаются в сны еще при бодрственном состоянии, заключается в том, что человек созерцает их внутри себя, другие же предметы, которые он ощущает, он представляет себе вне своей личности, так что одни из них он считает продуктами своей собственной деятельности, а другие он относит к внешнему миру, воздействие которого он воспринимает… Если он заснет, ощущаемое представление его тела погаснет, и останется лишь представление самоизмышленное, к которому остальные химеры имеют только внешнее отношение, обманывая спящего, пока он продолжает спать, пока в нем отсутствует ощущение, которое позволило бы отличить первообраз от привидения, внешнее от внутреннего. [48]
48
Кант И. Грёзы духовидца. СПб., 1911.
Гёте тоже подчеркивает возрастающую активность умственных способностей у спящего человека. Когда Эккерман рассказал ему свой «поэтический» сон, Гете сказал:
Как видите, музы являются нам и во сне, да еще осыпают нас милостями; не станете же вы отрицать, что в состоянии бодрствования вам бы не удалось придумать нечто столь изящное и своеобразное.
Не только мышление работает активнее во сне, чем при бодрствовании; о себе также сильнее заявляет и глубинное стремление к здоровью и счастью:
В человеческой природе заложены чудодейственные силы, и когда мы никаких радужных надежд не питаем, оказывается, что она припасла для нас нечто очень хорошее. Бывали в моей жизни периоды, когда я засыпал в слезах, но во сне мне являлись прелестные видения, они дарили меня утешением и счастьем, так что наутро я вставал бодрый и освеженный. [49]
Одно из наиболее изящных и выразительных высказываний о наивысшем проявлении рациональности мыслительных процессов во сне принадлежит Эмерсону:
49
Эккерман И.П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. М., 1981. С. 571.
Сновидения обладают поэтической цельностью и заключают в себе истину. Над этой преисподней и хаосом мысли все же царит некий разум. Их безумие, будучи в разладе с естеством, все же пребывает в пределах некоего высшего естества. Они представляют нам богатство и беглость мысли, неведомые бодрственному опыту. Сновидения поражают нас тем, что существуют независимо от нас, но мы познаем себя в этом скоплении безумия и обязаны ему неким даром прорицания и некой мудростью. Мои сновидения – это не я сам; они не При рода, они не Не-Я; они и то и другое. У них двойное сознание, в одно и то же время субъ– и объективное. Мы зовем возникающие в них призраки плодами нашего воображения, но они подобны мятежникам, открывающим огонь по своему командиру; они показывают, что всякое действие, всякая мысль, всякая причина имеют два полюса, и всякое действие заключает в себе противодействие; поражая, я оказываюсь поражен; преследуя, я оказываюсь гонимым.
В сновидении человек получает мудрые и порой зловещие намеки от некоего неведомого разума. Дважды или трижды в жизни будет он поражен справедливостью и значительностью своих сновидений. Однажды или дважды ему покажется, что оковы сознания пали, и ему явилась невиданная свобода выражения. Порой в их лоне вызревают суждения, и происходит это помимо сознания, уже содержащего их элементы. Так, наяву у меня есть образ г-на Руперта, но я не знаю, чего от него ждать. В моем сновидении он творит нечто нелепое, ни с чем не сообразное. Он злобен, жесток и подл, он вызывает страх. Через год оказывается, что это было предвидением. Но это предвидение уже существовало в моем уме как образ, и в пророческом сновидении образ просто воплотился в действие. Так нельзя разве сказать, что предзнаменования и предчувствия – это предвещания духа?
То, что происходит с нами в сновидениях, вводит нас в высокие сферы Причины, и мы узнаем о подлинности всякого следствия, казавшегося несообразным. Мы узнаем, что действия, о порочности которых судят весьма различно, порождены одними и теми же страстями. Сон снимает одежды обстоятельств, вооружает нас пугающей свободой, и всякое желание спешит обернуться действием. Опытный человек читает свои сны, чтобы познать себя; возможно, он понимает их не до конца, но улавливает суть. Какую роль он в них играет: славную роль отважного героя или жалкую роль глупца? Но как ни чудовищны и как ни абсурдны ночные видения, в них содержится важная истина. То же самое можно сказать и о предзнаменованиях и о совпадениях, которые, возможно, порой вызывали наше удивление. Причины всех этих явлений всегда кроются в самом человеке. Как сказал Гёте, «этим причудливым образам легко можно найти соответствие во всей нашей жизни и судьбе, ибо они зарождаются в нас самих. [50]
50
Emerson R.W. Lectures and Biographical Sketches // Demonology. N.Y., 1883. P. 7–8.