Забытый язык
Шрифт:
Высказывание Эмерсона имеет очень важное значение, так как он яснее, чем кто-либо до него, понял, какова связь между характером человека и его сновидением. Наш характер отражается в сновидениях, и особенно те его стороны, которые не проявляются наяву. То же и с характером других людей. Во время бодрствования мы по большей части наблюдаем только их поведение и действия. Во сне мы осознаем скрытые мотивы этих действий и, таким образом, часто можем предсказать их будущие действия.
В заключение этого краткого обзора истории толкования снов я хотел бы упомянуть об одной из наиболее оригинальных и интересных теорий – о теории сновидений Анри Бергсона. Бергсон, как и Ницше, полагает, что сновидения возникают под действием различных физиологических факторов; но в отличие от Ницше он не считает, что эти факторы следует связывать с доминирующими стремлениями и страстями; дело в том, что мы отбираем из обширных и почти неограниченных запасов памяти те воспоминания, которые соответствуют этим соматическим факторам, и именно
Наши воспоминания образуют в данный момент солидарное целое, так сказать, пирамиду, острие которой как раз внедряется в наше действие последнего момента. Но позади воспоминаний, только что вошедших таким образом в наше действие и открывшихся нам, благодаря последнему, существуют тысячи и тысячи других, заключенных в памяти, там внизу, под сценой, освещенной сознанием. Да, я считаю, что вся наша прошлая жизнь сохраняется до мельчайших подробностей, что мы ничего не забываем и что все, что мы чувствовали, воспринимали, думали, желали со времени пробуждения нашего сознания, живет неразрушимым. Но те воспоминания, которые моя память сохраняет в самых темных глубинах, находятся там в виде невидимых призраков. Они стремятся, быть может, к свету, но они не пытаются даже туда подняться; они знают, что это невозможно, что я, живое и действующее существо, имею другие дела помимо того, чтобы заниматься ими. Теперь предположите, что в данный момент я становлюсь безучастным к настоящему положению, к настоящему действию, одним словом, ко всему тому, что до сих пор фиксировало и направляло мою память. Предположите, другими словами, что я засыпаю. Тогда поднимаются эти воспоминания, чувствуя, что я удалил препятствие, приподнял трап, удерживающий их в подпочве сознания. Они встают, мечутся, исполняют во мраке бессознательного грандиозный танец мертвецов. И все бегут к двери, только что приоткрывшейся, все желали бы пройти в нее, но они не могут этого сделать, так как их слишком много. Кто же будет избранным из этого множества званых? Нетрудно угадать это. Сейчас, когда я бодрствовал, сумели пробиться только воспоминания, сославшиеся на родственные отношения с настоящим положением, с тем, что я видел, слышал вокруг меня. Теперь мое зрение занимают образы более смутные, до слуха моего доходят звуки более неопределенные, осязание, рассеянное по всей поверхности моего тела, менее отчетливо, но вместе с тем ощущения, доходящие до меня из глубоких частей моего организма, более многочисленны. И вот из числа воспоминаний-призраков, стремящихся наполниться цветом, звучностью, одним словом, материальностью, преуспеют лишь те, которые смогут ассимилироваться с цветной пылью, нами замечаемой, с внешними и внутренними шумами, нами слышимыми, и т. д. и которые вместе с тем будут более подходить к тону нашей обшей чувствительности. Когда произойдет это соединение воспоминания и ощущения, мы будем иметь сновидение. [51]
51
Бергсон А. Сновидение. Лекция, читанная в Парижском Психологическом Институте. Спб., 1913. С. 43–45.
Бергсон подчеркивает различие между состоянием сна и состоянием бодрствования:
Ты спрашиваешь меня, что я делаю во время сновидения. Я расскажу тебе, что делаешь ты, когда бодрствуешь. Ты берешь меня, «Я» сновидений, меня, целокупность твоего прошлого, и ты доводишь меня путем постепенных сокращений до того, что заключаешь в очень маленький круг, очерчиваемый тобою вокруг твоего настоящего действия. Это значит бодрствовать, это значит жить нормальной психологической жизнью, это значит бороться, это значит иметь волю. Что же касается сновидения, нуждаешься ли ты реальным образом в том, чтобы я объяснял тебе его? Это есть то состояние, в котором ты вновь оказываешься естественным образом, как только ты распускаешься, как только ты не имеешь больше сил сосредоточиваться на одном пункте, как только ты перестаешь хотеть. Что скорее нуждается в объяснении, так это тот чудесный механизм, благодаря которому воля может моментально и почти бессознательно сконцентрировать все, что ты несешь в себе, на одном пункте, на том, который тебя интересует. Но объяснять это есть задача нормальной психологии, психологии бодрствования, ибо бодрствовать и хотеть – одно и то же. [52]
52
Там же. С. 54–55.
Бергсон подчеркивает, что состояние бодрствования по своей природе противостоит состоянию сна. Эта же точка зрения лежит и в основе моей теории сновидений. Различие, однако, в том, что, по мнению Бергсона, во сне просто теряет значение все, кроме соматических факторов; я же считаю, что как раз большое значение приобретают наши желания, страхи и догадки, хотя при этом мы
Даже такой краткий очерк истории толкования сновидений показывает, что у нас мало оснований считать наш уровень знаний в этой области – как и во многих других областях науки о человеке – более высоким, чем тот, который был достигнут в великих культурах прошлого. При этом есть все же некоторые вещи, открытые современной наукой, которые не встречаются ни в одной из ранних теорий: Фрейд открыл принцип свободных ассоциаций, явившийся ключом к пониманию сновидений, и сумел проникнуть в природу «работы сна», и в частности – в механизмы сгущения и вытеснения. Даже тот, кто изучает сны в течение многих лет, не может не удивляться, как ассоциации, связанные со множеством различных и часто отдаленных воспоминаний и переживаний, соединяются в одно целое и позволяют раскрыть подлинный образ мыслей спящего человека, скрытый за явным сюжетом сновидения, нередко непонятным и обманчивым.
Что же касается содержания старых теорий сновидений, достаточно в заключение сказать, что большинство исследователей придерживаются той или иной из двух точек зрения: сны считаются либо проявлением животного начала в человеке – воротами обмана, либо наивысшим проявлением разума – воротами истины. Одни исследователи полагают, как Фрейд, что всякое сновидение иррационально по своей природе; другие считают, как Юнг, что сны – это всегда откровения высшего разума. Но многие исследователи разделяют взгляды, изложенные в этой книге, – что в сновидениях проявляется и то и другое, иррациональное и рациональное, и что цель толкования сновидений как раз и состоит в том, чтобы выяснить, заявляет ли о себе животное начало, либо – все лучшее, что в нас есть.
VI
Искусство толкования снов
Понимать язык снов – это искусство, которое, как и любое искусство, требует знаний, таланта, труда и терпения. Талант, терпение и умение приложить усилия для применения знаний на практике невозможно приобрести с помощью книги. Но книга может передать знания, необходимые для того, чтобы научиться понимать язык снов, и в этом – задача данной главы. Однако поскольку книга предназначена для неспециалистов и начинающих исследователей, я постараюсь привести в этой главе лишь сравнительно простые примеры, чтобы проиллюстрировать наиболее важные принципы толкования сновидений.
Из приведенных выше теоретических рассуждений о значении и функции сновидений следует, что одна из важнейших и часто труднейших проблем в толковании снов состоит в том, чтобы распознать, что выражает сновидение – бессознательное желание и его удовлетворение либо просто страх или тревогу? либо это акт проникновения в суть внутренних или внешних сил и процессов? Как следует понимать данное сновидение: как проявление низших или высших начал? Как выяснить, в каком ключе следует истолковывать сновидение?
Есть и другие вопросы, относящиеся к методике толкования снов: нужно ли знать, каковы ассоциативные связи у человека, видящего сон, как это утверждает Фрейд, или можно понять сновидение и без них? Как связано сновидение с недавними событиями, и прежде всего с тем, что происходило накануне? Как соотносится сновидение с личностью человека в целом, с его страхами и стремлениями, связанными с его характером?
Мне хотелось бы начать с простого примера, который показывает, что ни в одном сновидении нет ничего, что не имело бы смысла.
Молодая женщина, интересующаяся проблемами толкования снов, за завтраком говорит мужу: «Сегодня мне приснился сон, и я убедилась, что бывают сны, в которых нет никакого смысла. Мне просто снилось, что я подавала тебе клубнику на завтрак». Муж рассмеялся и сказал: «Ты только, кажется, забыла, что клубника – единственная ягода, которую я не ем».
Ясно, что этот сон далеко не бессмысленный. Она предлагает мужу нечто, чего, как она знает, он не любит и что не принесет ему ни пользы, ни удовольствия. Показывает ли это сновидение, что она – фрустрирующая личность, которой нравится давать то, что неприемлемо? Отражает ли оно глубинный конфликт в браке этих двух людей, связанный с ее характером, но проявляющийся для нее на уровне подсознания? А может, это сновидение – лишь реакция на какой-то поступок мужа, расстроивший ее накануне, и проявление мимолетной досады, от которой она избавилась, отыгравшись во сне? Мы не можем ответить на эти вопросы, не располагая более подробными сведениями об этой женщине и о ее браке, но мы точно знаем, что это сновидение имеет смысл.
Следующее сновидение сложнее, но на самом деле смысл его нетрудно понять. Адвокат, 28 лет, проснувшись, вспомнил свой сон, который он потом пересказал психоаналитику:
– Мне снилось, что я верхом на белом коне принимаю военный парад. Меня бурно приветствует толпа солдат.
Первый вопрос, который психоаналитик задает своему пациенту, – общего характера:
– Что вы об этом думаете?
– Ничего, – отвечает пациент, – глупый сон. Вы знаете, что мне не нравится все, что связано с войной и армией, и, уж конечно, мне не хотелось бы быть генералом. – И добавил: – Мне не хотелось бы быть в цент ре внимания, не хотелось бы, чтобы на меня смотрели тысячи солдат, не важно – приветствуют они меня или нет. Я рассказывал вам о своих профессиональных проблемах, и вы знаете, как мне трудно даже вести защиту в суде, когда все на меня смотрят.