Зацепить 13-го

Уолш Хлоя

— Не сделаю, — заявил Джонни, явно прочитав мои мысли. — Что бы там ни было. Или кто бы там ни был, — продолжал он, не спуская с меня глаз. — Кто бы ни был причиной печали в твоих глазах, — он провел пальцем по моей щеке, — это не я, и я не такой, и я не поступлю так с тобой.

— Обещаешь? — шепотом спросила я и тут же обругала себя.

Когда я волновалась, то всегда просила обещаний.

Ужасная привычка, рожденная годами жизни в постоянной тревоге и неуверенности.

Обычно свои «Обещаешь?» я адресовала брату, и Джоуи

обильно снабжал меня обещаниями, только бы снять очередной мой стресс.

Не знаю, собирался ли брат выполнять их, но его утвердительные слова, как бы ни были они нелепы и смехотворны, умиротворяли что-то внутри меня, ненадолго делая жизнь чуть более выносимой.

— Обещаю, — ответил Джонни, удивив меня.

В этот момент одним коротким словом Джонни Кавана, сам того не подозревая, пробил брешь в стене вокруг моего сердца.

— Пожалуйста, не делай так, — умоляюще прошептала я, судорожно пытаясь заделать брешь разными доводами вроде «не привязывайся, потому что он скоро уедет» и воспоминанием о том, как он обидел меня в машине, или хуже, о том вечере, когда он меня отверг.

— Чего не делать? — нахмурился Джонни.

— Не давай обещаний, — ответила я, слушая гулкое биение сердца. — Пожалуйста, не надо.

— Я уже дал, — бесцеремонным тоном ответил он. — Оно уже тут, и назад я его не возьму.

У меня забурлило в животе.

Закололо в сердце.

Я задрожала всем телом.

«Это небезопасно», — сказал внутренний голос.

Заслонись от него.

Защитись.

Не пускай его в свою жизнь.

— Шаннон, я не забираю назад свои обещания, — добавил Джонни. — Придется тебе с этим смириться.

Мой блокнотик все еще оставался у него в руках, и он стремительно стал что-то писать в нем, а спустя минуту протянул мне.

— Что скажешь? — с усмешкой спросил он.

Я взглянула на страницу и фыркнула от смеха.

Аккуратными печатными буквами было написано:

Шаннон «как река». Согласна ли ты быть моим другом?

Ниже — два квадратика.

Над одним стояло «да», над другим — «нет».

Внутри квадратика «да» он нарисовал веселый смайлик.

Внутри квадратика «нет» — грустный.

В нижней части страницы были слова «Подписи сторон». Справа шла не совсем прямая линия, над которой Джонни поставил свою подпись. Ниже он провел еще одну, для моей, и добавил дату: «10 января 2005 года» — мой первый день в Томмене.

За датой следовал постскриптум:

Когда Джонни подпишет контракт с профессиональным клубом, Шаннон обещает не подавать на него в суд за возможные травмы, которые он нанес ей в вышеозначенную дату. Это полноценный отказ ответственности без обмана с ее стороны.

Это было мило, забавно, и я не смогла сдержать улыбку.

— По правде,

я думаю, мы с тобой уже друзья, — сказал Джонни, улыбаясь, как мальчишка. — Я просто зафиксировал это на бумаге, чтобы ты больше не пряталась и не избегала меня в школе.

— Я не избегала тебя в школе, — торопливо возразила я.

Даже слишком торопливо.

Джонни выгнул бровь и посмотрел на меня с выражением «вранье».

— Ладно. Признаю. Я избегала тебя в школе, — смущенно призналась я.

— Люблю честность, — пояснил он, и в голосе опять появились дразнящие нотки. — Это основание для прочной дружбы.

Я засмеялась и посмотрела на «договор».

— Ты всерьез хочешь, чтобы я это подписала?

— Я вложил сюда изрядную долю воображения, — ответил Джонни. — Если не подпишешь, я обижусь.

Я покачала головой, сдерживая улыбку.

— Ты смешной.

— Еще одно предостережение, — усмехнулся он. — Сестер у меня нет, и с девчонками я еще не дружил, поэтому, если я облажаюсь или ляпну что-то не то, имей терпение.

— Ну, зато у меня полно братьев, я привыкла, что они все время ляпают что-то не то, — ответила я.

Я поставила галочку в квадратике «да», подписала, затем вырвала листок из блокнота и протянула Джонни.

Джонни наградил меня широчайшей улыбкой, искренней и сногсшибательно прекрасной.

Стоило ему улыбнуться, и он становился другим человеком.

Лицо преображалось.

Глаза сияли.

На щеках появлялись ямочки.

Он был просто красавцем, и я почти сказала ему об этом.

К счастью, я вовремя спохватилась и вместо этого пробормотала:

— Блестяще выглядишь.

Джонни озадаченно нахмурился, а я глубже вдавилась в сиденье.

— Я выгляжу блестяще? — спросил он, глядя на меня с интересом, чуть изгибая губы в улыбке.

— Я хотела сказать, ты в блестящей форме, — торопливо уточнила я и покашляла, выигрывая время и цепляясь за ложь, а потом добавила: — Учитывая твою травму и ее последствия.

В его глазах мелькнула паника, и шторы тут же плотно закрылись.

В один миг игривый, нежный Джонни исчез.

— Не трогай эту тему, Шаннон, — предупредил он. Губы, которые еще недавно улыбались, сжались в тонкую линию, все тело заметно напряглось. Он глянул по сторонам, увидел, что люди начали возвращаться в автобус, повернулся ко мне и добавил: — Особенно здесь.

Его реакция была как пощечина.

— Все хорошо? — спросила я, ненавидя свой неуверенный тон. — Ты же знаешь, я не имела в виду…

— Я в лучшем виде, — прервал он меня. — И я в курсе. Все в порядке. Я просто… я не могу… Пожалуйста, забудь об этом.

Отвержение и неприятие всегда ранят, и так случалось каждый раз, когда я глупо открывалась этому парню.

Он имел обыкновение убаюкивать меня словами и улыбками, дарить ложную надежду, чтобы потом сокрушить молчанием.

Это ранило меня сильнее, чем должно бы.