Зацепить 13-го
Шрифт:
— Есть хоть малейший шанс, что ты забудешь все услышанное от меня? — неуверенно спросил он; в глазах его темнело отчаяние.
Не в силах произнести ни слова, я только смотрела и качала головой.
Я не могла притворяться.
Больше не могла.
— Конечно нет, — угрюмо согласился Джонни и потер ладонью лицо. — Я и не надеялся.
То, что я сделала дальше, было продиктовано базовым человеческим инстинктом, а не рассудком, мною двигала отчаянная потребность избавить этого мальчика от страданий.
— Надо мной издевались, — выпалила я, удивив этим признанием нас
Мне хотелось его успокоить, и единственное, что мне пришло в голову, — такое же глубоко личное признание с моей стороны.
— Жестоко, — шепотом добавила я.
— В старой школе? — спросил Джонни, уставившись на меня.
— Да, — ответила я и тут же покачала головой. — Но не только. Везде.
— Везде? — наморщив лоб, переспросил Джонни.
— Везде, — подтвердила я, кусая губу, чтобы не дрожала.
— И долго это продолжалось? — наконец спросил он, поворачиваясь ко мне всем телом.
— Целую жизнь, — сказала я, заставляя себя не отводить глаза. — Сколько себя помню, меня всегда все ненавидели.
— Что? — произнес он, явно ужасаясь моему признанию. — Нет! Шаннон, не нужно так думать…
— Джонни, это правда, — торопливо перебила его я. — Я никому не нравлюсь. Это факт. Простой и непреложный.
— Дерьмо собачье! — прорычал он. — Ты не можешь всем не нравиться.
— Говорю тебе, это правда. Никому я не нравлюсь.
— Мне ты нравишься, — не задумываясь ответил Джонни.
Ну а я, Джонни Кавана, тебя люблю!
Пусть даже ты собираешься уехать отсюда.
Пусть даже это не взаимно.
Пусть даже любовь к тебе разбивает мне сердце.
Я люблю тебя всем своим существом.
И наверное, всегда буду любить.
— Что ж, ты редкое исключение. — Я судорожно выдохнула. — Джонни, я выросла в атмосфере ненависти! Меня по-настоящему ненавидели. Со мной никто не хотел сидеть, со мной никто не хотел играть. На физре меня никогда не звали в команду. Дети не приглашали меня на дни рождения. Меня постоянно дразнили. Из-за волос. Из-за роста. Из-за одежды. Из-за учебников, купленных в секонд-хенде. Из-за машины, на которой ездила моя семья, из-за нашего дома. Из-за того, как я дышу. Чтобы я ни делала, как бы ни пыталась поладить с другими детьми, они всегда находили во мне недостатки. — Я покачала головой и устало вздохнула. — За всю жизнь у меня появились лишь две подруги. Вот так.
— Клэр Биггс и девушка Пирса О’Нилла? — угрюмым тоном спросил Джонни.
— Лиззи Янг, — кивнула я. — Мы вместе учились в начальной школе. Если бы не они, я бы вообще была одна.
— Но после начальной школы они ушли в Томмен?
— Да.
— А ты отправилась в БМШ?
— Увы.
На лице Джонни отобразилось изумление, он явно не понимал, почему я вместе с подругами сразу не перешла в Томмен.
И такому, как он, правда было не понять.
Он не мог пожаловаться на отсутствие друзей и фанаток.
Он был популярным
Он и понятия не имел, каково находиться на другом конце спектра.
Там, где находилась я.
— И в БМШ было то же самое? — осторожно спросил Джонни.
— Нет. — Я сделала успокоительный вдох и продолжила открываться опасности: — Было еще хуже.
Джонни надолго умолк. Потом спросил:
— Они тебя били?
Я кивнула и сумела не передернуться.
— Шаннон?
— Каждый день, — призналась я.
— Господи! — прорычал он, вновь терзая свои волосы. — Неудивительно, что твоя мать тогда набросилась на меня.
Я тяжко вздохнула.
— Это была не первая моя поездка из школы в больницу.
— Насколько все было плохо? — спросил Джонни, прижимая меня к себе.
Я беспомощно пожимала плечами, не в силах сказать ни слова. А может, я просто не хотела воплощать в словах прежние травмы.
Я хотела все забыть.
Хотела навсегда стереть ту часть своей жизни.
— Шаннон, — настаивал Джонни, пусть и очень мягко. Теперь мы сидели так близко, что мои колени упирались ему в бедро. Он обнял меня за спину, наклонился и повторил вопрос: — Насколько плохо?
Настолько, что хотелось умереть.
— Настолько, что маме пришлось влезть в долги и перевести меня в Томмен, — едва слышно призналась я. — И я даже не пыталась ее отговорить, — добавила я, поймав на себе его взгляд, полный сочувствия.
— Над тобой издевались те девицы, которых мы видели в пабе? — спросил он.
Я кивнула.
— Кира была хуже всех.
— Блондинка, — процедил сквозь зубы он, и его глаза потемнели.
Я вяло кивнула.
— После рождественских каникул я уже не могла вернуться в БМШ. Слишком много всего произошло, и ситуация уже выходила из-под контроля.
— Выходила из-под контроля? — Джонни сурово посмотрел на меня. — Похоже, она выходила из-под контроля годами.
— Да, конечно, — согласилась я. — Но в конце прошлого года это ударило по моему брату, и родители забеспокоились.
— По твоему брату, — сухо повторил Джонни.
— Да. Джоуи постоянно отстраняли от занятий, потому что он дрался из-за меня. К Рождеству его отстранили уже четыре раза, и мама испугалась, что его вообще могут исключить, а ведь это его выпускной год. А отец боялся, как бы из-за драк Джоуи не вылетел из Лиги юниоров. Это был кошмар. — Я опять тяжело вздохнула. — В конце концов мама сумела убедить отца, что для блага Джоуи меня надо забрать из БМШ.
— А для твоего блага? — спросил Джонни, пристально глядя на меня. — Стало ли лучше тебе?
— Это лучшее, что со мной случалось в жизни, — не раздумывая ответила я.
— И как тебе в Томмене? — не отставал Джонни, забыв обо всем на свете, кроме меня. — Как тебе тут?
— Если не считать истории с Ронаном, в Томмене у меня нет проблем, — честно ответила я, покраснев под его пристальным взглядом. — А, ну еще Белла угрожала мне войной за разговоры с тобой.
— А это? — Он провел пальцами по моей шее. Его синие глаза жгли меня. — Я должен знать об этом.