Зацепить 13-го
Шрифт:
— Я с тобой ничего не обсуждаю, — заявил я. — Те времена прошли.
— Не юли, Джонни, — сердито фыркнула она. — Если у тебя появилась другая, я имею право знать.
— Да я же тебе уже ответил, блин! — Меня бесил этот поток дерьма. — Не умеешь слушать, я не виноват.
— Врешь! По глазам вижу! — заорала она так, что впору мертвым просыпаться. — Джонни, у тебя на лице все написано! Между вами что-то происходит!
— Возьми себя в руки, — язвительно бросил я Белле. — Смотреть
— Что ж, ладно, — оскалилась Белла. Теперь и она разозлилась. — Если не скажешь, я у нее спрошу. Ее, кажется, Шаннон зовут?
Да, блин, конечно.
— Не вздумай к ней подходить, — прошипел я, сознавая, что наш «обмен любезностями» могут услышать в канцелярии.
Ди не обещала проблем, но мне вовсе не хотелось, чтобы мистер Туми вышел и обнаружил, что у меня снова проблемы, но уже с другой девицей.
— Что бы между нами ни происходило, к Шаннон это не имеет никакого отношения.
— А в чем дело? — издевалась надо мной Белла, дергая за все ниточки. — Боишься, я узнаю что-нибудь, чего мне знать не нужно?
— Белла, я не шучу, — прорычал я, чувствуя, как изнутри прет гнев. — Держись от нее подальше.
— Так-так, — пробормотала Белла и сощурилась. — И кто у нас теперь проявляет эмоции?
Она была абсолютно права.
Я проявлял эмоции.
Потому что мне было не все равно.
Потому что малознакомая девчонка была мне важнее, чем когда-либо Белла.
Все это было запутано, отстойно и сбивало с толку, но вот так оно и было.
Вместо того чтобы признать это новое пугающее состояние, я потребовал от Беллы:
— Оставь. Ее. В покое.
А потом я сделал то, что надо было сделать в тот день, когда я впервые обратил внимание на Беллу Уилкинсон.
Я повернулся и зашагал прочь.
— Я заставлю тебя пожалеть об этом! — крикнула она вслед.
— Поверь, я уже жалею, — крикнул я в ответ. — Жалею, что вообще связался с тобой.
В ярости я унесся от девицы, которая дьявольски желала превратить мою жизнь в ад наяву.
Меня переполняли запоздалые горькие сожаления, приправленные бурлящим гневом; я завернул за угол главного здания, чувствуя: еще пара секунд — и я что-нибудь разнесу.
К несчастью для меня, этим «чем-нибудь» оказалась девчонка.
И не просто какая-то девчонка.
Шаннон.
24. Я отвезу тебя домой
Я всегда знала, когда дома назревает буря.
Я всегда ее предчувствовала.
Это было что-то вроде шестого чувства, которое предупреждало меня и приводило тело в готовность к столкновению с опасностью и болью.
На
Ощущение ужаса сопровождало меня весь день, и никакое глубокое дыхание или расслабляющие упражнения не могли извлечь его из сердца.
Оно было настолько сильным, жестоким и отчетливым, что я всерьез боялась возвращаться домой.
События вечера среды не разрядили обстановку.
В тот вечер родители орали друг на друга так громко, что приехала полиция, получив анонимный звонок о нарушении спокойствия.
Моего спокойствия.
Потому что это я позвонила.
Я боялась, что он покалечит маму.
Как бы я ни сердилась на мать, мне была невыносима мысль, что он сейчас избивает ее внизу, а я трусливо прячусь у себя в комнате.
Джоуи снова отправился ночевать к Ифе, а мне не хватало ни сил, ни смелости, чтобы вступиться за мать.
К счастью, в тот вечер отец и пальцем не тронул маму. Полицейских он убедил, что у жены из-за беременности зашкаливают эмоции, а после их отъезда исчез из дома.
Разумеется, утром он вернулся с букетом цветов и обещанием никогда более не устраивать ад наподобие вчерашнего.
Уловка сработала.
Мать обняла его и расцеловала. Я ничуть не сомневалась: если бы не беременность, они бы на все утро заперлись в спальне.
Я ее ненавидела.
Иногда даже сильнее, чем его.
В пятницу утром я приехала в школу с больной шеей и полной безнадегой в душе.
Именно так, потому что, несмотря на мир и любовь между родителями, я по-прежнему оставалась излюбленной отцовской мишенью.
Он явно не успокоился насчет фотографии меня рядом с Джонни.
Я слишком поздно об этом вспомнила, когда вчера вечером по глупости спустилась на кухню за едой и попала на его очередную пьяную истерику.
К прежним побоям добавились новые, и изрядную часть ночи я провела в тягостных раздумьях, прокручивая наихудшие варианты.
Под конец последнего урока мое тело напоминало туго сжатую пружину. Я едва переставляла ноги, переходя из научного корпуса в главное здание, куда мне требовалось попасть.
Я понимала, что должна возвращаться домой, и меня просто скручивало от этой мысли.
Я не хотела, чтобы настали выходные, но вот они, глядят мне в лицо.
Перспектива была жутчайшая.
Весь день живот отвратительно сводило, иногда просто невыносимо.
В голове лихорадочно крутились варианты потенциальных проблем, ожидавших меня дома, и потому я шла, не замечая ни проливного дождя, ни учеников, пробегавших мимо.