Зацепить 13-го
Шрифт:
— Извини… такое бывает, когда мне страшно.
У меня кровь застыла.
— Шаннон, чего ты боишься? — спросил я, удивляясь, как спокойно звучит мой голос, когда внутри я готов был взорваться. — Что-то случилось?
— Случилось? — переспросила она, словно не поняв.
Я смотрел, как она кусает нижнюю губу.
— В школе? — медленно кивнул я. — Тебя кто-то оскорбил?
Она закрыла глаза и еще сильнее закусила губу. Не выдержав, я вытащил несчастную губу из ее зубов.
— Не надо, — попросил
— Что?
Она резко открыла глаза.
— Ты себе губу повредишь, — сказал я, убирая руку, хотя мне этого очень не хотелось.
— Извини, — прошептала она.
— Не нужно извиняться, — возразил я.
Шаннон перевела взгляд на свои сцепленные руки и после долгой, невыносимой паузы сама себе кивнула.
— Я, пожалуй, пойду, — наконец совсем тихо сказала она. — Спасибо, что подвез.
Я смотрел, как она расстегивает ремень безопасности, потом открывает дверцу, и чувствовал волну паники, прокатившейся у меня в животе; паники совершенно бессмысленной, потому что я не знал, из-за чего волнуюсь.
— Но ты ведь мне скажешь, правда? — спросил я, когда она вылезла из машины. — Если с тобой что-то случится? — Я перегнулся через пассажирское сиденье, чтобы лучше ее видеть. Я сознавал, что могу только все испортить, но ощущал необходимость ей это сказать. — Если кто-то в школе вздумает к тебе приставать, ты мне скажешь?
Шаннон стояла, держась за ручку дверцы, и пристально смотрела на меня.
Наконец она кивнула.
Я почувствовал, как спало напряжение в теле и оно обмякло.
— Пока, Джонни, — шепнула она и захлопнула дверцу.
— Пока, Шаннон, — пробормотал я, поворачивая ключ зажигания.
Нужно поскорее уезжать отсюда, пока я не сотворил какую-нибудь глупость: например, не усадил ее снова к себе в машину и не повез к себе домой.
Потому что какой-то глюк в мозгу подсказывал мне так и сделать.
Оставлять ее здесь было никак нельзя.
Уезжай, Джонни.
Разворачивай машину и уезжай.
Она в порядке.
Она в полном порядке.
Кав, сосредоточься на игре.
У тебя тренировка.
Не теряй голову из-за девчонки.
Покачав головой, я переключил передачу, пытаясь волевым усилием совладать с собой и уехать.
Не получилось.
Я не мог уехать.
Переведя рычаг на холостой ход, я открыл дверцу, высунулся и крикнул:
— Подожди!
Шаннон остановилась и изумленно уставилась на меня.
— Что такое?
Что ты делаешь, Кав?
За каким хреном ты это делаешь?
—
Эти слова вылетели у меня изо рта раньше, чем я успел спохватиться или взять их назад.
— Поехать с тобой… куда? — шепотом спросила Шаннон, и ее взгляд скользнул от меня к дому в конце улицы.
Я не знаю, Шаннон.
Я вообще ничего не знаю.
И совсем не понимаю, что вообще происходит со мной.
Просто интуиция мне подсказывает: оставлять тебя здесь нельзя.
— Куда хочешь, — предложил я, кашлянул и добавил: — Хочешь, просто покатаемся? Или съездим куда-нибудь поесть?
Что за чертовщина со мной творится?
Я увидел, как в ее глазах что-то мелькнуло, и это что-то было до жути похоже на облегчение.
— Ты этого хочешь? — тихо спросила Шаннон. — Хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Я неуверенно кивнул.
— Да, Шаннон, — судорожно произнес я. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
26. Этот парень — герой
Я вернулась в его машину.
Я не представляла, куда мы едем, и вообще не понимала, зачем Джонни, проделав весь этот путь до моего дома, вдруг предложил поехать с ним. Но в тот момент мне на это было плевать.
И на то, что на прошлой неделе он задел мои чувства.
И на то, что я могу попасть в неприятности, потому что провожу время с ним.
Когда он открыл пассажирскую дверцу и предложил убежать на время из ада, именуемого моим родным домом, я попросту откликнулась.
Даже больше чем откликнулась.
Я буквально прыгнула на сиденье.
Минут через сорок пять мы уже сидели друг против друга в городском пабе «Служанки», передо мной стояла наполовину пустая тарелка с супом и бутылка кока-колы, и сердце мое колотилось вовсю.
Едва мы вошли в людный паб, все посетители мгновенно уставились на Джонни.
Даже просто смотреть было жутко, как он пытается справиться со всем этим вниманием.
Меня такое ошеломляло, и я представить не могла, каково Джонни.
Ведь ему было всего семнадцать.
Но как и в тот день на поле, когда его осаждали репортеры, Джонни вел себя очень профессионально: пока мы дожидались официантку, он отвечал на рукопожатия и спокойно выдерживал похлопывания по плечу.
Внимание, оказанное ему, а также его рука на моей талии настолько отвлекали, что я лишь кивнула, когда он наклонился к моему уху и спросил, хочу ли я есть.
Следующие пять минут ушли на разговоры Джонни со случайными людьми, и наконец мы заняли единственный свободный столик в зале.