Зачарованный книжник
Шрифт:
Девушка стояла неподвижно, застигнутая врасплох таким бурным проявлением чувств. Затем она, наконец, пришла в себя и кивнула:
— Мы и сами рады! Заберите золото из сундука и спрячьте на себе, затем перенесите в надежное место. А потом пусть ваши дети засыплют яму.
— Конечно, конечно, — леди Масгрейв схватила руку Алуэтты и поцеловала. — Вот лучшее опровержение для тех, кто называет ведьм пособницами зла! Я буду вечно благословлять вас, мадемуазель и сэр!
Девушка едва сумела остановить этот непрерывный поток изъявлений благодарности, особенно ее тронули дети, которые лепетали что-то сквозь слезы.
Когда
— Ваше смущение напрасно, — сказал он. — Вы действительно очень благородная женщина.
— Глупости, сэр, — сердито ответила Алуэтта. — Вы прекрасно знаете, что я — злая и никчемная женщина, которой Господь позволил сделать всего одно доброе дело. Запомните это и впредь будьте добры не говорить мне подобной ерунды!
— Я запомню ваши слова, — сказал Грегори.
Алуэтта волком посмотрела на него, но сердце у нее при этом пело.
— Сэр, надо сказать, вы намного сильнее меня в математике, — перевела она разговор на безопасную тему. — Я была бы очень обязана, если б вы поделились со мной своими знаниями.
— С радостью, — согласился Грегори и пустился объяснять основы планиметрии.
Девушка увлеченно слушала, впитывая знания непосредственно из сознания своего учителя еще до того, как он успевал облечь мысли в слова.
— Удивительно! — восхитилась она.
Осознав, что происходит, Грегори внезапно прервал свои объяснения и уставился на нее в удивлении.
— Вы и вправду удивительная женщина, — сказал он. — Блестящая, как жемчужина, и великолепная, как бриллиант!
— Я говорю о духовных ценностях, а не о внешности, — покраснела она.
— Я тоже.
Она бросила озадаченный взгляд на юношу. Неужели математика больше значит для его сердца, чем чувства?
— Поверьте, вы — самая прекрасная женщина, какую я когда-нибудь встречал, — юноша говорил очень искренне. — Но блеск вашего ума затмевает даже красоту вашей внешности.
Вот теперь уж Алуэтта залилась краской по-настоящему. С удивлением она почувствовала, что радость от этого признания побеждает ее застарелый цинизм.
— Я бы предпочла говорить о геометрии, а не о красоте, сэр, — потупила она взор.
— Как угодно, — вздохнул Грегори. — Хотя в математике тоже есть красота. Созерцание ее гармонии способно вознести дух на такие высоты, которые доступны лишь прекраснейшей музыке или наиболее совершенным образцам поэзии! К несчастью, мне еще не доводилось встречать человека, который бы разделял эти мои убеждения.
— Боюсь, вы и сейчас его не встретили, — заметила Алуэтта.
Она отвернулась и с независимым видом, продолжила свой путь по лесной тропе. Вот уж никто бы не догадался, какие мысли бродили в ее голове! А она грезила об объятиях Грегори. «Ну, и дура!» — выругала себя Алуэтта. Его объятия были не лучше и не хуже сотен других! Усилием воли девушка заставила себя думать о бедняках, нуждающихся в ее помощи.
— Итак, начало положено, — сказала она вслух.
— Действительно, — беспечно подтвердил Грегори.
Алуэтта почувствовала раздражение.
— Я говорю о помощи бедным и отчаявшимся, господин чародей!
— Я так и понял.
Девушка с сомнением посмотрела на спутника, но отвернулась, побежденная его сияющей улыбкой.
— Мне предстоит еще очень многое исправить!
— Рад
— Себя саму прежде всего, — огрызнулась Алуэтта. — Мои жертвы или мертвы, или находятся слишком далеко от меня, чтоб я могла что-то сделать для них. И, между прочим, не очень вежливо с вашей стороны напоминать мне об этом!
— Приношу извинения, леди, — покаянно произнес юноша.
— Принимаю, — проворчала Алуэтта. — Но скажите, господин чародей, где те люди, которым надо помогать?
— Откуда мне знать? — пожал плечами Грегори. — Продолжим свой путь и посмотрим.
Однако в этот день они не встретили никого, кто б нуждался в помощи. Ничего удивительного: ведь они ехали по глухому лесу, а не по оживленным городским улицам! Зато после обеда Алуэтта решила вновь попрактиковаться в медитации, и Грегори принялся охотно давать советы. Вначале девушка слушала довольно пренебрежительно, но затем стала все серьезнее прислушиваться к его объяснениям. Конечно, бессмысленно пытаться представить себе хлопок одной рукой, но Алуэтта обнаружила, что размышление на эту тему способствует погружению в новые, более глубокие стадии транса.
На следующий день молодые люди прибыли в деревню, где случилось несчастье — пересох колодец. Алуэтта обследовала его и увидела, что водоносный слой был в порядке, но, к сожалению, ушел в глубину. Услышав это, крестьяне вооружились лопатами и хотели немедленно начать копать, но тут появился Грегори и задал провокационный вопрос:
— А что вы будете делать, если на следующий год снова случится такая история?
— Снова копать, — безропотно ответили те.
Алуэтта, заметив подозрительный блеск в глазах юноши, остановила крестьян:
— Погодите, возможно, есть путь получше!
И, действительно, Грегори знал лучший путь. Он показал кузнецу, как выковать огромный бурав, а крестьянам велел изготовить стойку для него. К верхушке бурава прикрепили палку, а уже к ней — упряжь для двух мулов. Затем животных пустили ходить по кругу.
— Не понимаю, почему я не могла просто раскопать поглубже, как вчера? — недовольно спросила Алуэтта.
— Потому что на следующий год, когда колодец снова пересохнет, вас может не оказаться поблизости, — объяснил юноша.
Тем временем бурав извлекли из земли, он, и впрямь, был мокрый. Крестьяне возликовали, но затем умолкли и стали чесать в затылках.
— Как же нам достать воду? — спросили старейшины. — Ведь ведро в такую дыру не полезет?
Но кузнец под руководством Грегори уже изготовил первую в истории деревни бронзовую трубу, которую и стали опускать в отверстие, секция за секцией. К тому времени местный гончар по просьбе Алуэтты сделал крепкое глиняное сопло и обжег его в печи. Памятуя основные положения физики, Алуэтта вставила в сопло поршень, обмотанной кожей для непроницаемости. Проверив и установив свое приспособление, девушка решила опробовать самодельный насос. Ее действия вызвали дружный смех крестьян: занятие это казалось совершенно бессмысленным. Тем не менее Алуэтта продолжала свое занятие, затем ее сменила одна из сельских женщин. Каково же было изумление окружающих, когда из сопла потекла вода! Крестьяне пришли в благоговейный трепет перед этой, как они утверждали, колдовской магией.