Зачарованный край
Шрифт:
– Не волнуйся, – успокоил её Ярый. – Как тебе известно, никакой пресловутой справедливости в этом мире, а тем более в Зоне, нет и быть не может. Лучшие представители рода людского покидают нас слишком рано, а самые, так сказать, зловонные фекалии упорно не желают идти на дно, и почти всегда всплывают на поверхность. Так что, следуя этому нехитрому правилу, я непременно должен возвратиться живым.
– Не смешно, – серьёзно сказала Косатка. – Я не верю, что ты действительно так считаешь. Словно кто-то чужой в тебе говорит.
– Это и не я сказал. А какой-то
…Перед тем, как уйти из лагеря, Ярый в последний раз попробовал «перевербовать» Руса. Авантюрист сказал ему, что они с напарниками направляются в мёртвый город, и позвал присоединяться, не говоря конкретно о цели сего предприятия, но намекая, что помощь Руса была бы очень даже не лишней. Но Руслан снова отнекивался, и Ярый был вынужден оставить безнадёжную затею. Что ж, этого следовало ожидать. Воистину, у всякого своя доля и свой путь широкий…
Часть третья. Братство Чёрных Серафимов. Глава 27. Воины света?
Поначалу Ярый опасался, что они с Холодом не поладят. Всё-таки традиции и темперамент у двух национальностей очень сильно отличались. К тому же, могла начаться конкуренция за роль единственного лидера. Но эти опасения быстро развеялись. Холод оказался бродягой во всех отношениях правильным, с виду довольно замкнутым, немногословным, из того сорта людей, которые не привыкли метать бисер понапрасну, но если уж говорят, то чётко и по делу, и как-то само собой получается, что окружающие к их мнению чаще всего прислушиваются.
Помимо Ярого и Холода, в отряд входили ещё десять авантюристов. Одного прозвали Гулливером, из-за огромного роста. Иногда клички давали «от обратного», то есть реальный человек обладал прямо противоположными качествами, нежели предполагало его прозвище. Например, другого авантюриста в шутку нарекли Весельчак. При этом он почти никогда не улыбался, разве что уголками губ, а в шумных компаниях обычно сидел в стороне хмурый и ни с кем не разговаривал. Его бы, наверное, даже можно было бы назвать красивым, если бы не шрам от ожога кислотой на пол-лица. Как говорил сам авантюрист, подлянка его пощадила, но на прощанье поцеловала. В общем, на первый взгляд, Весельчак был не очень приятным типом, но те, кому доводилось с ним тесно общаться, говорили, что мужик он в общем-то нормальный, без гнильцы. Если не считать одну странность. Весельчак был садистом, но давал волю своим наклонностям только с врагами, которых он любил пытать и мучить перед тем, как убить. Так он «веселился». Однако воин был вполне миролюбив по отношению к тем, кто не проявлял к нему агрессии.
Кто ещё? Филя и Степашка, неразлучные напарники и закадычные друзья. Блэкмор, которого так прозвали за то, что был музыкантом и умел классно играть на гитаре.
Шаман. Свой в доску. Якут по национальности, считал, что Азазель и его ближайшие помощники, капитаны – одержимы тёмными силами, и, по собственному утверждению воина, шёл в мёртвый город, чтобы «изгонять демонов».
Тихий. Именно тот случай, когда прозвище полностью соответствовало сути. Тихий в компании был молчаливым, если не сказать застенчивым, но прославился как искусный снайпер. Авантюрист почти никогда не расставался со своей любимой СВД с глушителем.
Кухня. Причина, по которой он отправился в поход против «серафимов» –
– Если взять мясо, допустим, псевдога или слепса, как следует его прожарить и посолить, потом полить майонезом и кетчупом, а потом положить в хот-дог вместо стандартных сосисок, то клиенты даже не почувствуют разницы, – утверждал здоровяк Кухня во время одного из привалов. – При условии, что повар достаточно хорош. Во всяком случае, с обычными собаками в Большом Мире никто не замечал подмены…
– Заткнись, Кухня, не порти аппетит! – возмутился Филя, в этот самый момент жующий бутерброд.
– Да ладно, мужики, расслабьтесь, просто у меня чёрный юмор такой, – попытался выкрутиться Кухня. – Но если серьёзно, мой вам совет – никогда не ешьте в дешёвых забегаловках.
– Так ты же сам постоянно бываешь в баре «У погибшего авантюриста», – заметил Степашка. – Или это, по твоему мнению, элитный ресторан?
– Насчёт бара – да, то, что они там выдают за еду – даже в сто раз хуже стряпни из моей забегаловки, – согласился Кухня. – Но здесь, в Зоне, как бы и выбирать особо не из чего. Я имел в виду, не ешьте в дешёвых забегаловках, если когда-нибудь будете в Большом Мире.
– А что мы там забыли, в Большом Мире? – спросил Гулливер. – Нам и тут хорошо.
– Ну, не знаю… Я думал, каждый авантюрист мечтает поднакопить деньжат на счастливую старость и свалить отсюда подальше, купить яхту, поселиться где-нибудь на берегу моря… Разве нет? На пенсию, которую платят в Большом Мире, особо долго не проживёшь.
– Смотря где, – заметил Филя.
– Ну да, где-нибудь во Франции, может, и проживёшь. Так что, мужики, разве вы не мечтаете о спокойной обеспеченной старости? С внуками?
– С молодой красивой женой, – подхватил Шаман.
– Ты сам-то в это веришь, Кухня?
– А что? Конечно, верю. Должна же у меня быть своя авантюристская мечта.
– Вот Холод точно не собирается в обозримом будущем возвращаться в Большой Мир, – заметил Степашка. – Ему там кранты. Правда ведь, Холод?
– Правда, – ответил тот. – Зачарованный Край – последнее место, где меня станут искать. Даже если те, кто за мной охотятся, узнают, что я в Зоне, достать им меня здесь будет на порядок сложнее, чем в любой другой точке земного шара.
– Зачарованный Край… – эхом повторил Степашка.
– Это другое название Зоны. Разве ты никогда не слышал? – спросил Филя.
– Может быть, и слышал когда-то давно, но забыл… А почему Зачарованный?
– А что, Холод, скучаешь иногда по своей родине? – спросил Гулливер. – Был ли соблазн вернуться?
– Был. Но сейчас время неподходящее. Может быть, когда-нибудь через много-много лет… когда мой край станет свободным…