Зачарованный мир
Шрифт:
– Двинемся и мы, – сказал Сумук. – Сейчас Шамши будет брать Черный Храм. Надо бы подсобить сархангу – без волшебства там не обойтись.
Теперь они шли по совершенно пустым, будто вымершим от страшной болезни улицам. Лишь изредка из прочно запертых окон, из-за расшитых занавесок и тростниковых ставней стреляли по трем воинам оробелые взгляды. Столица покорно дожидалась пришествия нового властителя.
Только возле самого капища жались кучками перепуганные регенты Иблиса. Одновременно с группой Сумукдиара подошли два отряда, которые привел Шамшиадад. Жрецы кровавого культа второпях опоясали площадь магической
Гирканец распахнул плащ, обрушив на врагов обильный поток огня, затем послал вперед свернутую в таранный конус субстанцию джамана и бросился в атаку, вращая мечом. Его бойцы с трех сторон навалились на неприятельскую массу и в считаные мгновения прорубились к воротам капища, оставляя за собой кровавые тропы, усыпанные обезглавленными телами. Последовала жестокая сеча в кривых тесных коридорах при тусклом мерцании факелов, новые реки крови и горы трупов, но всему приходит конец, и вскоре отряд ворвался в главное святилище.
Здесь врагов было меньше, чем снаружи, но Абуфалос держал в своей личной охране опытных воинов, обучавшихся искусству рукопашного боя чуть ли не в Магрибе. Последняя рубка была самой свирепой, отряд Сумука потерял почти треть меченосцев, а у самого джадугяра неприятельские клинки пробили в нескольких местах наплечники и нагрудный панцирь. И неизвестно еще, на чьей стороне оказалась бы победа, не имей гирканец столь могучего говве-а-джаду. Защитники капища бросались на них с яростью обреченных безумцев, а он бил врагов мечом и джаманом, пока вдруг не обнаружил, что убивать больше некого.
Возле уродливого изваяния Иблиса скорчился на коленях рыдающий Абуфалос и простерлись ниц еще двое его приспешников. Обливаясь слезами, Гара Пейгамбар лобызал костистую шестипалую лапу своего кумира, видимо, надеясь получить сверхъестественную подмогу из Нижнего Мира. Только тщетны были его мольбы. Джаман гирканского волшебника ударил в последний раз, идол покачнулся и рассыпался, превратившись в груду щебня.
– Шамши! – крикнул Сумук. – Связать этих ублюдков! Брось их в самую зловонную яму застенков Самшитового замка. Ночью я буду допрашивать. И пусть твои люди обыщут каждый уголок этого змеиного гнезда, пусть простучат все стены – мы должны найти все записи, все магические атрибуты, которые здесь хранились.
– Потом поджечь? – деловито спросил Шамшиадад.
– Обязательно подпалим. Но сначала соберем все улики.
Брезгливо перешагивая через груды трупов, он направился к выходу. Впереди него гнали небольшую кучку пленных трое офицеров мухабарата, один из которых был тяжело ранен, но стойко держался на ногах. Сумукдиар на ходу заживил его раны целебным заклинанием, и немолодой мухабаратчик скупо поблагодарил джадугяра – среди бывалых воинов сентиментальность не в чести.
У разбитых в щепы дверей капища агабека встретили обеспокоенные Нимдад, Ахундбала, Пушок и еще много старых знакомых, пришедших нынче утром из Ганлыбеля. При виде Сумука их лица просветлели, друзья заговорили все сразу, приветствуя командующего. Он устало пожимал тянувшиеся с разных сторон руки, хлопал товарищей по плечам и объяснял: мол, это сражение
– Ищите и собирайте любые волшебные предметы, – наставлял он. – Жалко же, если эти ценности станут добычей огня.
– Соберем, эфенди, – соглашаясь, закивал Агакиши. – А куда их потом?
– Поделим по-честному, – пообещал Сумук. – Не бойтесь, никого не обижу.
Подходили командиры полков и племенных войск, где-то поблизости мелькало очень довольное лицо Фаранаха, отряд которого без боя вышел из шахристана и захватил все стенобойные машины. Горуглу, Табардан и Муканна-старший ходили чуть ли не в обнимку, как неразлучные старые друзья-приятели. Это была идиллия единения по случаю полной победы, которой не суждено быть долговечной, но пока все были счастливы, а ведь жизнь состоит именно из таких вот малых радостей, ради коих только и стоит жить.
По всем законам людского разума Сумукдиару следовало бы сейчас предаваться бурному веселью вместе с остальными, только не мог он отделаться от грустных мыслей. Слишком уж ясно понимал гирканец, что триумф сегодняшний был ничтожным эпизодом на фоне грандиозной борьбы, развернувшейся на всех бесчисленных ярусах мироздания. А еще он предвидел, как по прошествии совсем недолгого времени триумфаторы вспомнят вопрос, который во все эпохи был самым тяжелым для справедливого и устраивающего многих решения.
И хоть не хотелось о том думать, а придется, ибо не может государство, пусть даже карликовое, существовать без монарха, а претендентов на престол было предостаточно… Однако не видел Сумукдиар среди них истинного вождя, которого примет народ.
Глава 15
РОЗОВЫЙ ЗАМОК
Ночь после победы он провел тяжко, но весело и с немалой пользой – в подвалах Самшитового замка, помогая офицерам мухабарата допрашивать регентов Черного Храма. Магические усилия прилагать почти не пришлось: пленники сами с готовностью спешили выложить все, что знали, и даже то, о чем не знали. Видимо, глупые людишки надеялись таким образом заслужить помилование. Беда лишь, что известно им было не так уж много.
Регенты без утайки указывали тайные логовища своих банд, называли имена жрецов и главарей опорных пунктов в разных концах эмирата. Однако никто из них, даже сам Абуфалос, понятия не имели о том, что больше всего интересовало сейчас Сумукдиара, – о дальнейших планах Тангри-Хана.
Допрос Черного Пророка джадугяр отложил напоследок, чтобы получить предварительно показания других подследственных. Золотая пластинка в рамке мелодично позванивала, впитывая торопливые признания Абуфалоса. и ослепительно сверкали черные глаза Шамшиадада, когда Гара Пейгамбар рассказывал о закопанных в тайных местах сокровищах. Только самого главного не мог или не хотел поведать верховный жрец Иблисова капища.
– Мы никому не желали зла, – жалобно скулил Абуфалос. – Замысел был великий и возвышенный – объединить весь мир под владычеством высшей силы, озарить заблудшие души негасимым сиянием истинного знания о сути…
– И для этого надлежало истребить тысячи непокорных по всему Средиморью, убивать джадугяров и хранителей мудрости, лгать и сеять вражду между племенами? – язвительно осведомился Шамши, прожигая пленника ненавидящим взглядом. – Не слишком ли дорогая цена за сомнительное счастье прозябать под твоей властью?