Зачарованный
Шрифт:
«Эта сука выходит замуж?»
Деликатное покашливание заставило его повернуться.
— Керидвен, — начал демон, позволяя щепотке раздражения приправить свои слова, и осекся. Она была абсолютно великолепна в пятне света от ближайшей лампы с порхающими вокруг нее синими бабочками. — Кери, ты необыкновенно прекрасна.
«Будь проклято столкновение этих двух миров, она выходит замуж».
Только правда, лжи и так было слишком много. Это случится сегодня вечером или никогда.
Небольшая светловолосая женщина, стоявшая перед ним, скромно поправляла руками свое явно свадебное платье, белое, с отделкой ее фамильных цветов — каштан и
Даже если бы в ней было только это, она уже была бы уникальна среди по преимуществу азиатских женщин, которыми был переполнен рынок демонских фамилиаров, и потянула бы на высокую цену. Но не поэтому Алгалиарепт обхаживал ее столь аккуратно.
Хотя ее глаза были скромно опущены, она знала, что красива, и наслаждалась этим. Она наивно верила, что он добр и внимателен к ней из-за ее красоты. И он лгал ей, стараясь не допустить, чтобы она догадалась о настоящей причине, по которой он был с ней покладист и уступчив, появлялся по первому вызову и щедро делился знаниями. Кто угодно другой, имевший наглость быть слишком умным, чтобы оказаться пойманным, и годами впустую тративший его время, уже испытал бы на себе гнев Алгалиарепта.
Она носила фамилию Дульчиэйт. Это было одно из самых желанных имен фамилиаров в царстве демонов, хотя если замок у нее за спиной — это тот уровень, к которому эльфы скатились, его реванш уже близок. Даже если бы она была уродиной, он бы все равно смог получить за нее больше, чем за семерых искусных фамилиаров. И она была искусна, благодаря ему, — чертовски умела и осторожна.
«Будем надеяться, недостаточно осторожна», — подумал он, и его руки в белых перчатках сжались.
Позади нее на скошенной траве возвышался круглый каменный стол, на котором были рассыпаны ее золотые карты Таро — явное свидетельство того, что она расстроена. Она знала, что он не одобрял этого и потратил несколько лет на то, чтобы отучить ее от них. Впрочем, демон догадывался, что даже тогда, когда он доказал ей, что карты лгут, она продолжала обращаться за советом к силам, в которые он не верил.
За садом возвышался ее фамильный замок, обнесенный серой стеной. По азиатским стандартам, в которых демон знал толк, замок был жалок, но в этой пустыне невежества и суеверий он казался великолепным. Пока Алгалиарепт в Азии создавал общество, в котором бы развивались науки, его конкуренты в тщетных попытках сравняться с его прибылью наводнили Европу суевериями.
Когда темнота окончательно утвердилась в своих правах и бабочки исчезли, группа разодетых дам вышла на террасу наблюдать за вызовом демона. Как член эльфийского королевского дома, Кери имела право вызывать демонов — этого от нее ожидали и воспринимали с одобрением, пока она не выбрала себе мужа. Традиция предписывала представителям правящей фамилии при дворе изучать все доступные им тайные искусства. Это было просто, поскольку подразумевалось, что ее общественное положение обеспечит ей уединение для подобных занятий всякий раз, когда она захочет. Поэтому сопровождавшие принцессу леди ждали в свете факела, удерживая маленьких собачек Кери, неистово лаявших на демона. Собачки чувствовали опасность, но, по тонкой иронии, их никто не слушал.
Щурясь, демон сканировал ее ауру, чтобы проверить, не занимался ли кто-нибудь из его соперников браконьерством на его метке, что могло бы объяснить трехмесячный перерыв. Аура Керидвен была, однако, такой же, какой он оставил ее: изначальный ярко-синий цвет, замаранный легкими разводами демонской копоти — только его собственной.
При виде желтой розы в его руке ее глубокие зеленые глаза до краев наполнились тяжелым страданием, необычным для всегда спокойной и сдержанной Кери. Голова склонилась, но гордость немедленно подняла ее. Вскинув подбородок, эльфийка посмотрела на карты Таро позади себя и начала рыдать. Сжатые в кулаки руки она стоически держала по бокам, отказываясь вытирать слезы.
«Проклятие ада! Я опоздал», — понял Алгалиарепт, сердито шагая вперед — только чтобы сразу же остановиться, когда круг, в который она вызвала его, зазвенел знакомым, противным предупреждением.
— Любимая, что не так? — Спросил он, делая вид, что не замечает звона. Хотя бы будучи внутри круга, но он должен попытаться. Не для того он трудился семь лет, чтобы сейчас позволить этой эльфийке Дульчиэйт выйти замуж! — Почему ты плачешь? Я же говорил тебе, не гадай на картах. Они только лгут.
Подавленная, Кери отвернулась, но ее бледные пальцы рассеянно коснулись карт Таро, все еще рассыпанных золотой стороной наверх, и Алгалиарепт почувствовал слабое мерцание надежды.
— Я не твоя любимая, — сказала она, и ее голос задрожал, когда она сложила любовные карты лицом вниз.
— Я никогда не лгал тебе, — произнес он. Проклятье. Он не собирался терять ее из-за этих дурацких карт!
Забывшись, Алгалиарепт пнул носком сапога линию круга — чтобы почувствовать, как ее сила отбрасывает его. Она никогда не допускала ошибок при установке круга. Это и приводило его в ярость, и заставляло возвращаться неделю за неделей, год за годом… А теперь он ее теряет из-за этого.
— Я должна была с тобой проститься, — продолжала она, как будто не слыша его увещеваний и теребя обрамленную золотом карту. — Они не сказали мне, что вместе с принятием брачных обязательств, я должна порвать с тайными искусствами.
Возбужденный, демон сжимал розу, пока шип не проколол перчатку, и он не почувствовал боль.
— Проститься, любовь моя? — Он должен был заставить ее ослабить контроль — пусть только на мгновение.
— Я не твоя любовь, — прошептала она, но подняла взгляд от карт.
Они были ничем иным, как обычными картинками, нарисованными второразрядным итальянским художником, который попытался в них втиснуть всю королевскую семью. Алгалиарепту было когда-то очень неприятно увидеть Кери на карте смерти, разрываемую демоном.
Кери, ты и есть моя безответная любовь, — убедительно произнес он, испытывая на прочность силу ее круга — пока зловоние горящей кожи сапог не заставило его отступить. — Скажи мне, что ты еще не замужем. Еще нет.
Он знал, что она не была, но заставить ее сказать эти слова значило заставить ее задуматься.
— Нет, — ответом был слабый шепот, и молодая женщина всхлипнула, протягивая руку, чтобы крошечная синяя бабочка могла найти тепло в этот затухающий день.
Он только однажды видел бабочек в таком количестве, и можно было предположить, что свадьба запланирована вокруг красивых и хрупких созданий.
Но бабочки любят трупы так же сильно, как и цветы, поля битв столь же милы им, сколь и сады.
Алгалиарепт посмотрел на желтую розу в своей руке, его мысли взмывали в облака и падали на землю, и вот музыка на празднике заиграла громче. Отлично. Он должен потрудиться на последок.