Зачем мы пишем
Шрифт:
Мне необходимо сойти с этого пути, думала я, остаться наедине с собой и притвориться, что никто обо мне никогда не слышал. Мне необходимо открыть файл, пройти сквозь портал и попасть в свой параллельный мир. И не думать со страхом, как примут мою книгу будущие читатели. Мне пришлось отказаться от многих приглашений, поэтому я чувствовала себя виноватой. Но я не умею, не могу и не хочу путешествовать по стране с одной книгой и в то же самое время писать другую. В моей голове есть место лишь для одного воображаемого мира.
Более того, в книгоиздательском бизнесе, как, собственно, и в остальном деловом мире, слишком много злорадства. Я предполагала, что некоторые люди начнут охотиться за мной, и оказалась права. Разумеется, на мою книгу разместили рецензию в New York Times — это была отвратительная
Сейчас уже нет никакого давления. Я дописала книгу и выжила. И будь я проклята, если не горжусь ею.
15
«Женская литература», или «женское чтиво», или чиклит (chick lit — букв, «литература для цыпочек») — литературные произведения, созданные женщинами для женщин.
Есть очень хорошие, очень успешные авторы «женской литературы», но я себя к ним не отношу. Думаю, происходит вот что: если вы женщина и вы пишете романы с женскими персонажами, книжная отрасль стремится повесить на вас ярлык; если вы не будете осторожны, то вам пришлепнут розовую обложку, с которой ни один мужчина не засветится в метро. Почему я должна сбрасывать со счетов мужскую аудиторию? Я хочу, чтобы и мужчины, и женщины знали, что могут выбрать мои книги.
Я чувствовала — и вполне справедливо, — что после выхода «Уроков верховой езды» на меня навесили ярлык автора, пишущего для женщин. А ярлыки я ненавижу сильнее всего на свете. Поэтому я намеренно писала «Слонов» как книгу, которую будет сложно отнести к какому-либо жанру. Если повествование ведется от лица девяностотрехлетнего мужчины, то критикам придется постараться навесить на роман ярлык «женской прозы». Знаете что? Я считаю, это помогло.
Я немного суеверна. Как я уже сказала, все, что я делаю в процессе написания книги, напоминает ритуальный танец. После того как я проверю почту, я наливаю еще чашку чая. Потом снова проверяю почту. Затем отключаю интернет и открываю файл. На самом деле я не просто отключаю интернет, а полностью блокирую его с помощью специального приложения Freedom. Конечно, я давно выяснила, как прорваться сквозь эту блокаду, поэтому в моменты настоящего отчаяния я прошу своего многострадального мужа поменять пароль сети и не давать мне новый до конца дня. Какого-то английского писателя — то ли Троллопа, то ли Стивенсона — экономка приковывала цепью к рабочему столу под строгим приказом не выпускать его до установленного времени, несмотря на все просьбы и угрозы. Очень напоминает мою ситуацию.
Я тщательно привожу в порядок свой кабинет, прежде чем приступаю к следующей книге. Может быть, уже довольно ритуальных движений? Не дождетесь! У меня есть коллекция ярких камней и золотая подкова; каждый раз перед началом новой работы я должна сначала положить правильно подкову, а потом разложить камни внутри ее, пока не почувствую, что все выглядит так, как надо. Я не трогаю эту инсталляцию до окончательного завершения книги. Если я ощущаю необходимость изменить расположение камней, пока я пишу, то это симптом приближающегося ступора.
Еще одно: я никогда не уничтожаю то, что пишу. Если я знаю, что надо попрощаться с каким-то параграфом, какой-то страницей, главой или эпизодом, то я не стираю ни слова, а помещаю выброшенный текст в отдельный файл, названный мною «Неиспользованное». Файл совершенно неприкосновенен. Никогда ничего из него не удаляю. Я рассказала про маленькие ментальные опоры, позволяющие мне избавиться от хлама. А очистить рабочее место и привести в порядок душу — значит, уже полдела сделано.
Сара Груэн делится профессиональным опытом с коллегами
• Планировать, продумывать сюжет, исследовать — все это отлично. Но советую не думать о том, как и что вы будете писать. Просто пишите!
• Решиться открыть вчерашний файл — одна из самых тяжелых минут для писателя.
• Тяжело найти время для сочинительства, особенно когда есть работа, дети, муж и домашние обязанности. Скажите людям, которые вас любят, что ваше писательское время священно. Даже если вы отвели для работы всего два часа в воскресенье, используйте это время.
Глава 5
Дженнифер Иган
Начиналось как обычно: стоя перед зеркалом женского туалета гостиницы «Лассимо», поправляя желтые тени на веках, Саша заметила на полу под раковиной сумку, хозяйка которой, видимо, только что удалилась в кабинку — из-за ближней двери доносилось характерное журчание. Из сумки торчал уголок бледно-зеленого кожаного бумажника…
16
Иган Д. Время смеется последним / пер. с англ. Н. Калошиной. М.: ACT; Corpus, 2013. С. 13.
В чем исключительность Дженнифер Иган? Обозреватель New York Times в рецензии на роман «Цитадель» (The Keep, 2006) попытался исследовать природу ее феномена:
Дженнифер Иган не поддается никакой классификации, в ее творчестве невозможно выделить конкретный жанр, она вся как глоток свежего воздуха. Иган использует большую часть накопленного богатства в «метапрозе» [17] шестидесятых и ее современный рафинированный варианту представленный такими писателями, как Уильям Воллманн и Дэвид Фостер Уоллес, но при этом ее нельзя к ним причислить. Роман «Цитадель» являет читателю сложное переплетение всех приемов и эффектов, присущих метапрозе: обходные пути, тайные лазы, хитроумные ловушки, бесконечно удаляющиеся отражения и всевозможные обманки [18] — весьма впечатляющее архитектурное сооружение. Но больше всего в книге Иган поражает невероятно живой и убедительный реализм.
17
Метапроза, или метаповествование, метафикшн (metafiction) — литературное направление, когда автор использует особый повествовательный стиль, медленно и последовательно разворачивая свое произведение и скрупулезно исследуя саму природу текста. Наиболее яркие представители — Хорхе Луис Борхес, Владимир Набоков, Джон Барт.
18
Обманка, или тромплёй (фр. trompe-lbeil «обман зрения») — технический прием в живописи, а в наше время и в кинематографе, когда создается оптическая иллюзия, что изображенный объект находится в трехмерном пространстве.
Исключительной Иган делает не только ее манера повествования, то есть как она пишет, но и то, что она пишет. Она занимается журналистикой, публикует свои статьи в New York Times Magazine и других изданиях. Пишет короткие рассказы. Книжные рецензии и обзоры. Создает романы. Каждый ее роман значительно отличается от предыдущего, особенно «Время смеется последним» — проза, которую она сама отказывается относить к какому-либо жанру. В интервью 2010 года, которое дала мне Иган для журнала Salon, она сказала мне: «Страшно тратить время и вкладывать силы в замысел, который пока не имеет четких очертаний — даже жанр еще не определен. Страшно, что моя работа окажется невостребованной. После выхода моего последнего романа случился экономический крах. И я теперь всякий раз боюсь услышать от издателей: „Мы не можем взять такую дикую прозу“. Но что еще страшнее — они примут мою книгу, она увидит свет и не оставит в нем никакого следа».