Зачем мы пишем
Шрифт:
«Время смеется последним» — смелая, эксцентричная книга, за которую Дженнифер Иган получила в 2011 году Пулитцеровскую премию в области литературы.
Биографические данные
Дата рождения: 6 сентября 1962 года.
Родилась и выросла: Чикаго; выросла в Сан-Франциско.
Ныне живет: Нью-Йорк — район Бруклина, квартал Форт-Грин.
Личная жизнь: муж — Дэвид Херсковитц, художественный руководитель труппы Target Margin Theater.
Семейная жизнь: два сына, одному девять лет, второму — одиннадцать.
Образование: Пенсильванский университет; Кембриджский университет.
Основная
Награды, премии, членство, степени (неполный список): стипендия Национального фонда поддержки искусств; стипендия Фонда Гуггенхайма; член Нью-Йоркской публичной библиотеки; Пулитцеровская премия в области литературы (2010); премия Национального объединения литературных критиков в жанре художественной литературы (2011); финалист премии PEN/Faulkner Award в области художественной литературы (2011); книжная премия газеты Los Angeles Times.
Интересные факты
• Дженнифер Иган выросла в Сан-Франциско, где окончила «Лоуэлл» — самую престижную государственную школу города.
• Объясняя, зачем включила в роман «Время смеется последним» главу, сделанную как презентация в формате PowerPoint [19] , и почему не хочет определить жанр книги — либо роман, либо сборник коротких рассказов, — Иган сказала: «Я руководствовалась выработанным правилом, что новое произведение должно сильно отличаться от предыдущих… На самом деле я сама не раз пыталась обойти его. Если вы устанавливаете правило, то следует иногда и нарушать его!»
19
Глава 12 «Великие паузы рок-н-ролла», см.: Иган Д. Время смеется последним… С. 312–387.
Сайт: www.jenniferegan.com
Facebook: www.facebook.com/jennifereganwriter
Twitter: @egangoonsquad
Избранные работы
Романы [20]
«Невидимый цирк», 1995
«Посмотри на меня», 2001
«Цитадель», 2006
«Время смеется последним», 2010
Экранизации
«Невидимый цирк», 2001
«Цитадель» (CBS Films выкупила права и планирует начать съемки).
20
Кроме указанного выше романа на русский язык переведено: «Цитадель» (М.: ACT; Corpus, 2011).
Сборник рассказов
«Изумрудный город», 1996
Дженнифер Иган
Когда я не пишу, то чувствую, что чего-то в жизни не хватает. Если такое продолжается долго, становится только хуже, и я впадаю в депрессию. Не происходит что-то жизненно необходимое. Начинается медленное разрушение. Какое-то время я могу жить без сочинительства, но потом начинают неметь конечности. Со мной происходит что-то плохое, и я знаю это. И чем дольше жду, тем сложнее начать.
Когда я пишу, особенно если все отлично получается, то живу в двух разных измерениях: в моей настоящей жизни, от которой я получаю большое удовольствие, и в совершенно ином мире, где существую я одна и о котором никто больше не знает. Мой муж, как я догадываюсь, этого не понимает. Двойная жизнь, что я веду, не разрушает наш брак. И это божественно.
Я чувствую, будто меня выносит за пределы
Когда я пишу художественное произведение, то забываю, кто я, откуда я и где я. Перехожу в режим полного погружения. Я люблю это ощущение: теряешь точку опоры в реальной жизни и полностью переходишь на ее «обратную сторону». Если приходится отрывать сознание от творческого процесса и переключать его обратно на обыденность, например нужно забрать сыновей из школы, я чувствую краткий, но очень острый приступ депрессии, будто меня что-то сковывает. Естественно, как только я вижу своих мальчиков, приступ проходит, и я снова счастлива. Однако порой я забываю, что у меня есть дети. Так странно. Из-за этого я ощущаю постоянную вину, будто из-за моего невнимания с ними может что-то случиться — даже в будущем, когда уже не смогу за них отвечать, — и Создатель накажет меня.
Когда работа идет отлично — а я стараюсь не писать шаблонно, — меня будто подключают к скрытому источнику, и я питаюсь его энергией. В такие минуты мне неважно, если в жизни что-то идет не так, ведь у меня есть собственный альтернативный генератор. Когда работа дается с трудом, мне становится плохо — так же плохо, как в моменты, когда я не пишу, а может быть, и хуже. В моей защите появляется пробоина, и происходит утечка энергии. Даже если в текущей жизни все отлично, я чувствую себя так, будто случилось что-то ужасное. Я с трудом переношу, когда что-то сбивается с пути, поэтому стараюсь находить маленькие радости в хорошем. Кстати, я намного тяжелее переносила это состояние, когда у меня еще не было детей. Они заставляют меня забыть обо всех тяготах писательского труда, и я ценю это.
Мне тем более интересно размышлять на тему, почему я пишу, поскольку на сегодняшний день я вне работы. Сейчас мое состояние можно сравнить с ожиданием — предчувствие следующей книги. Да, надеюсь, новая вещь будет потрясающей! Намного легче думать так перед началом работы, чем потом, когда уже ее завершишь. Игра воображения приносит особое удовольствие.
Я не могу приступать к новому роману, пока работаю над чем-то другим. Отчаянно нуждаюсь в тесной связи со своим произведением, но не в состоянии ее наладить до той минуты, как поставлю точку в предыдущей работе. Сейчас думаю о Новом годе. До этого в планах стоял сентябрь. До сентября было лето. Сегодня уже остро чувствую: время пришло. Пора начинать новую вещь. С чего я начинаю роман? Обычно это время и место действия. У меня хорошее предчувствие: с этим в моей следующей работе все будет отлично, но в конце концов место и время — еще не книга.
О своей первой попытке написать роман я вспоминаю с ужасом. Мне пришлось его выбросить. Но идея в голове засела, и позже все закончилось книгой, которую я назвала «Невидимый цирк».
Вот как это было. В двадцать девять лет я получила грант Национального фонда поддержки искусств, благодаря чему смогла год работать над «Цирком». Закончив первый вариант, я сразу принялась перечитывать текст в надежде, что он будет потрясающим. Но работа оказалась очень слабой, и этот факт я поняла сразу. Я даже не стала дочитывать до середины — мне хватило нескольких абзацев, от которых уже можно было сойти с ума. Моя проза, как я выяснилось, слишком далека от того, чтобы ее кто-то захотел купить, издать и тем более прочитать — и это не могло не пугать.