Шрифт:
Зачем снятся сны
В череде выстроившихся в ряд витрин, чаще всего аляповатых, кичливых или, наоборот, серых и скучных, эта привлекала к себе внимание с первого взгляда: затемненное от пола до потолка стекло во всю ширину магазина, обрамленное затейливым резным наличником с едва заметным рисунком маленького сказочного теремка в центре. В левой его части – едва заметная дверь. Над ней название магазина «Теремок» и информация, рассказывающая посетителям о часах
– Интересно, кто, кто в теремочке живет? – улыбнувшись, Петр одним прыжком, преодолев лесенку, вошел в магазин.
Закрывшаяся за спиной дверь тенькнула колокольчиком, и он утонул в разнообразии окутавших его ароматов. Шоколад, мед, корица переплетались здесь с миндалем и ванилью. Они сливались с запахом свежевыпеченного хлеба, аппетитного, так и манящего к себе из-за кажущегося чуть затуманенным стекла высокого изящного прилавка, и вместе создавали невообразимый букет, от которого могла закружиться голова.
Посреди магазина стоял большой стеклянный куб, в котором, подсвеченный легким неоновым светом, жил… теремок. Именно жил, так показалось Петру в первые мгновения. Окруженный игрушечными соснами, с цветочной клумбой в палисаднике, маленький домик производил впечатление живого и сказочного, и, казалось, что сейчас, вот сейчас, через мгновение, из него, галдя, щебеча, попискивая, вывалится вся большая компания его обитателей из дивной сказки Дмитрия Буторина, чтобы поздороваться с очередным посетителем.
– Наш теремок сделан из марципана и шоколада, – из глубины торгового зала раздался мелодичный девичий голос.
Она стояла в уголке, за прилавком на стыке двух высоких стеллажей, невысокая, тоненькая. Войдя в магазин Петр, ее даже не заметил.
– Из чего, вы сказали, сделан? – переспросил он, кивнув головой в сторону теремка.
– Из марципана и шоколада, – повторила девушка. – Чтобы шоколад не растаял, внутри стеклянного куба поддерживается определенная температура.
Она вышла из-за прилавка.
– То есть его можно съесть, – улыбнулся Петр, сделав вид, что намеревается открыть куб.
– В принципе, можно, но кто же Вам даст это сделать? – ответила девушка, принимая его игру.
– Вы…
– Не тешьте себя такой надеждой, горе тому, кто покусится на нашу сказку, – понизив голос, грозно сказала девушка.
После короткой, в несколько мгновений, паузы они рассмеялись.
– Извините, в вашем кондитерском царстве от обилия увиденного и невероятно притягательных ароматов просто можно сойти с ума. Хочется все и сразу попробовать. Петр окинул взглядом витрины и стеллажи, заполненные конфетами, пряниками, печеньем, пастилой, лукумом и прочими сладостями, названия некоторых из которых он не знал и видел их впервые в жизни.
– Ничего, ничего, я все поняла. Вы знаете, теремок этот уникальный. Его сделали наши девочки кондитеры.
Она стала рассказывать о теремке. Но Петр ее почти не слушал. Он смотрел на девушку и все больше ловил себя на мысли, что она кажется ему знакомой. Нет, он был в этом совершенно уверен, он ее никогда до сегодняшнего дня не встречал. Однако голос, интонации, взгляд, жесты – все ему отчего-то казалось удивительно знакомыми.
Тем временем девушка, закончив свой рассказ о сказочном теремке, постепенно, переходя от стеллажа к стеллажу, прилавка к прилавку, стала рассказывать о наполнявших их кондитерских изысках.
Петр, пристально глядя на нее, кивал головой, делая вид, что внимательно слушает и понимал, что девушка ему все больше и больше нравится. Он постепенно влюблялся в ее темные, заплетенные в косу волосы, глаза цвета солнечного неба – голубые, с удивительными янтарными вкраплениями, голос спокойный, мелодичный, убаюкивающий.
Минут через десять, когда в магазин шумно вкатилась толпа гомонящих покупателей, и она, извинившись, отошла к ним, Петр понял, что окончательно потерял голову.
Подождав, когда магазин опустел, он подошел к девушке.
– Вы что-нибудь уже выбрали или Вам помочь? – спросила она, мило улыбнувшись. – В нашем кондитерском многообразии, когда просто разбегаются глаза, трудно сделать выбор. Вам для себя или в подарок? Конфеты или что-либо иное?
– Конфеты. В подарок, – поперхнувшись, ответил Петр. – Для девушки, – и почувствовал, что краснеет.
Она не заметила его смущения, прошла мимо стеллажей, доставая одну за другой несколько красочных коробок.
– Самую красивую, самую большую, и главное – с самыми вкусными конфетами, – добавил он ей вслед.
– Колька, ты идешь, скоро звонок, – спросил, подходя, Димка Сухов, одноклассник и друг.
– Да не, он свою Джульетту дожидается.
Из-за спины Сухова выглянул Витька Кошкин, здоровый, лобастый, с усыпанными до глаз веснушками щеками. Глянув в лицо, он, словно конь, заржал.
– Ты дождешься, Витек, я твой портрет когда-нибудь размажу, – огрызнулся Петрашов.
– А что не сейчас? – ухмыльнулся Кошкин, но, поймав его взгляд, тут же заткнулся. Засуетился, скукожился, уменьшаясь в размерах, отвел глаза, и молча быстрым шагом рванул вверх по школьной лестнице. Что он там, в Колькиных глазах, разглядел, кто его знает?
– Все-таки трус этот Витек. Он явно сильнее, – подумал Николай.
– Ты иди, Димка, я сейчас.
– Как знаешь, Колян. Сегодня твоя Юлия контрольный опрос обещала. Ты готов?
– Моя… Готов, готов, – на мгновение вспыхнул, но тут же успокоившись, отмахнулся Петрашов.
Оглядываясь на друга, Сухов вздохнул и пошел в школу.
По широкой тропинке, протоптанной сотнями ног школьников, идущих каждый день в школу, к ней приближалась Юлия Александровна – учитель физики и классный руководитель их с Колькой Петрашовым класса.