Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо?
Шрифт:
И, не собираясь уступать, я безрассудно подначил, теряя последний разум:
— Ну что же, вы подарили нам прекрасное зрелище, истинно усладу для глаз. А чем вы можете потешить наш слух?
Язва мне все же досталась изрядная:
— Все, что прикажет мой господин!
Ну-ну.
— Прикажет. Приступайте! Я жду.
Девчонка выпрямилась, закрыла глаза и запела. Как, как ей удается властвовать над моим сознанием?.. Мне хотелось, встав на колени, умолять ее о прощении. Хотелось… Это сумасшествие! Ее пение выворачивало душу, заставляло вскипать глаза непролитыми слезами. У дроу нет
Нам нужно поговорить! Я встал, махнул рукой, давая команду начинать бал, и вышел из зала в сад. Вскоре уже подходил к внешней двери ее покоев. Так лучше, мне лишние свидетели не нужны. Не дойдя нескольких шагов до входа, услышал слова Айлонора:
— Не плачь, маленькая, все будет хорошо.
Меня захлестнуло тревожной волной: она плачет? Чувствуя себя каменным истуканом, подслушал чужой разговор. Айлонор выразил ей сочувствие? Айлонор? Тот, который смеясь вырезал целые отряды противников? Для которого женщина всегда лишь на третьем месте после меча и коня? Чем же она его одурманила? Что за вражеские чары владеют нами?
Выскочив в сад, встал сбоку от двери. Мне необходимо… нет, я хочу узнать все!
Из внутреннего помещения в сад вышел каргаал и улегся на пороге, молчаливо скалясь и явно показывая своим видом: он меня внутрь не пустит. Умная тварь, тонко чувствует. Эрика поет и плачет, а у меня нет сил двинуться с места и уйти. Я стоял и слушал, как песня сменяет песню. Последний аккорд и крик, разрывающий душу в клочья:
— Я ненавижу тебя, Дарниэль!
Сегодня я натворил что-то очень плохое. И не представляю, как это исправить.
Глава 13
Проигрывать надо уметь! Ваши противники должны свыкнуться с этой мыслью!
Эрика
Следующие дни прошли под лозунгом: «Женщина никогда не скажет мужчине, как сильно он ее обидел. Она покажет ему, как больно он ей сделал».
Я не принимаю, но немного представляю мотивы поступков Повелителя Дарниэля. В их мире, а теперь и в моем, женщина не имеет слова или мнения, она бесправна. Ее, будто скотину на рынке, продают, покупают или обменивают. И неважно, какова цена: золото, власть или мирный договор. Женщина — это товар, вложение капитала, средство для достижения цели и украшение дома. И женщины-дроу мирятся с этим порядком, они просто не знают другого обращения.
Но я-то знаю и не могу согласиться с такими дикими, антигуманными устоями, покорно склонить голову и стать послушной обезьянкой, этакой услужливой марионеткой. У меня есть сердце, душа и мозги, которыми я привыкла пользоваться. Для меня здесь не будет «киндер, кюхе, кирхе», [22] я просто не могу так жить. Дару предстоит научиться со мной считаться. Или все останется по-прежнему, не сдвинувшись ни на йоту, а мне придется покинуть
22
«Киндер, кюхе, кирхе» («Дети, кухня, церковь»), или три «К» — немецкий лозунг, определяющий роль идеальной женщины в Германии.
Вот такими философскими рассуждениями я занималась наутро после бала, сидя в постели, маясь от головной боли и попивая рассол, напиток завтрашнего дня. В тот момент, когда пришла Маша, я уже окончательно закрутила себе мозги и теперь раздумывала на тему: «Пьянству — бой, или Чтоб вы все провалились!»
К чему это я? Ну чтобы понятно было, в каком расчудесном состоянии души я обреталась. И вот в эту «счастливую» для меня пору вползла Маша, сгибаясь под тяжестью каких-то шмоток.
— Маш, ты переселиться решила? Нет, я совсем не против, но кровать тащи свою.
— Вообще-то это тебе… подарки от Повелителя, — стеснительно выдавила из себя Маша.
Офигеть! У меня даже головная боль в обморок свалилась от подобной неожиданности, прекратив долбить меня по вискам кувалдой. Я пришла в экстаз:
— Вот это оперативность! Уважаю мужчин-дроу: с вечера нагадил — утром задарил! Видимо, сказывается большой исторический опыт!
Компаньонка свалила на кровать свой груз, оказавшийся рулонами тончайшей, переливающейся ткани изумительно ярких оттенков, и восхищенно заметила:
— Смотри, какая красота! Тебе так повезло!
— Неужели?! — Внедрение в состояние экстаза продолжалось, но отказать себе в маленькой ложке дегтя я была не в силах. — Ну и мужики пошли, совсем без понятия. Кто ж утильсырьем взятки дает? Нет чтоб борзыми щенками!
Маша, конечно, Гоголя не читала и сути моей иронии не поняла, но смысл уловила и обиделась:
— Лирийские шелка, между прочим, бесценны!
— Без цены, значит. Так и знала, что супружник у меня скупердяй! — хмыкнула я.
Чем вызвала бурное негодование Маши:
— Да о чем ты говоришь! Их на всем континенте способен купить далеко не каждый! Это целое состояние!
— Я польщена, отдай обратно, — пожала плечами, демонстрируя отношение к подкупу.
— Рика, послушай… Эрика, он извиняется, — пустилась в уговоры дроу.
Они вызвали уже мое негодование и подозрительность:
— Слушай, перебежчица, ты его защищаешь?
Маша, видя мое исключительно агрессивное настроение, пошла на попятный:
— Нет, но…
— Если «но», то отдай обратно! Мне ничего от него не нужно! — Я перебила ее, демонстративно вцепившись в кружку с рассолом и напрочь отказываясь участвовать в этом балагане.
Девушка тотчас расстроилась и попытала счастья еще раз:
— Ты даже посмотреть не хочешь?
— Нет! — категорически отвергла я ее намеки.
И услышала от Машуты горькую правду:
— Назад не понесу. Я боюсь!
— Ясненько. Поняла, — констатировала я очевидное, понимая, что она права и ничем хорошим возврат дареного имущества не закончится.