Зачем
Шрифт:
Так в чем же смысл жизни? Зачем она вообще задумана? А задумана или случилась спонтанно?»
Идея так и не сформировалась. Зато получилось что-то схожее на дневник, а когда-то Евгения вела таковой. Он был для неё чем-то самым дорогим на всем свете. Толстый, потрепанный и местами украшенный безвкусными наклейками, купленными в киоске, он содержал в себе не просто мысли, а чувства. Ими не с кем было делиться. Только дневник слушал её, и будто бы помогал. Он молчал, просто она убедила себя, что слышит советы, которые обычно детям и
Глава 37
Одиночество обладало и положительными качествами, но все они меркли перед одним из отрицательных его свойств. Во время одиночества человека одолевала тоска по тем, с кем оно было недостижимо. В такие минуты слезы рвались наружу, нередко сопровождаемые криком, иногда сдавленным, а порой просто приглушаемым подушкой. За это она и ненавидела одиночество. Оно словно укоряло человека в том, что тот его выбрал. Возможно, так происходило лишь с теми, кто видел смысл жизни в том, чтобы кого-то любить. Такие люди безжалостно рвали свои сердца, мечтали о скорой смерти и ненавидели собственную жизнь. И Николь была такой же, а со стороны в ней видели сумевшую достичь гармонии с самой собой и обрести счастье в свободе. Ничего подобного.
Николь не корила себя за ночь, проведенную в слезах, отчего опухшие веки не позволяли выйти на улицу. Она бы могла скрыть свидетельства своей слабости солнцезащитными очками, но в пасмурную погоду те точно сыграли бы против неё. Впрочем, и идти никуда не хотелось. Такие дни она предпочитала посвящать работе, и весьма своевременно ей предоставили трудоемкий проект, отнимавший много времени. Одиноким людям некуда девать время. Они им тяготились, только и смотрели по сторонам, куда бы его направить мимо себя.
Работа помогала Николь управляться со временем, избавляться от его власти и, может даже, влияния. За это она её и ценила. Вовсе не из-за денег. Те давно утратили значимость. Когда не на кого тратить деньги, они превращаются в бессмысленные символы.
Глава 38
– Никогда не увлекался подобными вещами. Знакомо? – Андрей с какой-то долей гордости продемонстрировал приятелю картинку в смартфоне.
– Когда-то баловался. Наверное, в то время, когда был студентом, – Никанор смутно помнил названия забав, подобных той, что показывал собеседник.
– Весь вечер не мог оторваться.
– Просто нечем было заняться.
– Не скажи.
– А что так?
– Понимаешь, симуляторы заставили меня ощущать что-то новое. Может потому, что я не играл в компьютерные игры.
– Что-то новое открыл для себя?
– Возможность оказаться в другом образе, как бы в другой жизни.
– В последнее время я задумывался о таком, – Никанор решился немного пооткровенничать.
– О чем? – Андрею нравилось обретать единомышленников, собственно, за этим он с легкостью заводил знакомства.
– О том, чтобы попробовать пожить иначе.
– Мне кажется, что это весьма просто.
– То есть?
– Создать симулятор другой жизни, заложить в него разные сценарии, образы и какие-то детали.
– Игрой в моем случае не отделаться.
– А что ты хочешь тогда?
– Не просто оказаться в других условиях жизни, а воспринимать их так, как будто это реальность. Единственная. Как мы живем.
– Это какой-то особенный уровень симуляторов, и думаю, что такие существуют. Либо их можно создать.
– Даже знаешь, как? – Никанор и не заметил, как проникся желанием, рожденным другим человеком.
– Зачем мне это знать? Существуют специалисты для этой цели, – Андрей поразился тому, насколько человек привыкает к неоправданной самостоятельности. Такая самость произрастала исключительно из длительного одиночества.
– Действительно.
– Только идея сырая. А специалисты любят иметь дело с четко сформулированной задачей.
– Почему бы не создать коллективное обсуждение идеи?
– С кем?
– С единомышленниками в социальных сетях.
Глава 39
– У тебя возникало сожаление о том, что ты родилась?
– Нет.
– А у меня – да.
– Почему?
– Я рос в семье, где мне частенько напоминали о том, что испортил жизнь близким людям. А когда мать сошлась с мужчиной, которого любила вопреки всем его недостаткам, я стал чужим в своем доме. Не проходило ни дня, чтобы он не оскорблял меня. Случалось, что и бил.
– А мать?
– Заходилась истерикой всякий раз, когда он собирался уходить.
– Вот отчего ты такой грустный по жизни? – Евгении стало немного стыдно за прежние упреки по поводу эмоционального состояния своего странного знакомого.
– Мне пришлось доказывать матери, что я хороший ребенок, что чего-то достоин. Но в итоге я не создал своей семьи, ненавидел мать и её сожителя. Правда я вырывал у жизни редкие минуты счастья, – Вячеслав продолжил делиться переживаниями, сохранившимися в памяти.
– Мне повезло больше, чем тебе. У меня не было плохих родителей. И наверное, по этой причине я не жалела о том, что родилась.
– Ты мечтала о матери?
– Зачем?
– Мне казалось, что сироты мечтают о родителях.
– Мне было хорошо в детском доме. Им руководил весьма добрый человек, тяготевший создать домашнюю атмосферу, раскрывавший в детях таланты, не позволявший нам считать себя плохими, недостойными благ. И наверное, стоит отметить, что он и научил нас – своих воспитанников, не нуждаться в ком-то, а становиться собой.
– А я мечтал о хорошей матери. Ты не мечтала о такой? – Вячеслав испытывал некоторое облегчение от собственных откровенностей.