Зачем
Шрифт:
– Какими бы ни были родители, они могут казаться плохими, либо напротив хорошими, все зависит от самообмана, точнее заблуждений ребенка, – Евгения неохотно проникала на территорию детских страданий друга.
– Мне хотелось, чтобы мама стала хорошей. Она была такой, пока оставалась без мужа. А я, будучи ребенком, ничего не мог сделать, кроме как ненавидеть свою жизнь и жалеть о том, что существую.
– Поэтому мне повезло больше.
– Что не было матери?
– Что не пришлось страдать от того, что мама оказалась не такой, или стала не такой. В какой-то мере это потеря матери.
– Признаюсь
– Страшные мысли. От них возникает чувство вины, – Евгения не спешила осуждать людей за их мысли, ведь те не всегда становились поступками.
– Так и есть. Это моя вина. Мой вечный укор самому себе.
– Извини, что упрекала тебя в депрессивности.
– Ты права, я обязан был расстаться с этим чувством. Просто не смог.
– Просто привык страдать. И ненавидеть.
Глава 40
Никогда он не встречал настолько тонких, почти бестелесных девушек. Раньше бы он без колебаний посчитал чрезмерную худобу непривлекательной. Так оно и оставалось в его глазах, за исключением незнакомки. Элегантно одетая девушка, с пушистыми светлыми волосами и медленной походкой, заставляла обращать на себя внимание. Со стороны складывалось впечатление, что ещё мгновение и она потеряет сознание. Валерий ускорил шаг, чтобы вовремя с ней поравняться. Он продолжал удивляться тому, как усиливалось его желание прикоснуться к девушке. Подобный жест незнакомка точно бы не восприняла, как допустимое. И он продолжил следовать за ней, изменив свой маршрут.
Неожиданно девушка остановилась и повернулась к своему преследователю.
– Зачем вы за мной идете?
– Я не знаю ответа на этот вопрос.
– А можно делать что-то без оснований?
– Да, к примеру, любоваться.
– И вы любовались?
– Да.
– Странно.
– Почему?
– От моей прежней красоты мало, что осталось.
– Не знаю, какой вы были ранее, но я вижу, что сейчас красивы.
– Неважно.
– Что-то произошло?
– Да.
– А давайте я стану тем, кто выслушает? Мне кажется, вам это необходимо. Меня зовут Валерий.
– Амелия.
Глава 41
Морозный день плохо сочетался с прогулкой по малолюдным улицам, но такое желание возникло из-за купленных ботинок с сумасшедшей скидкой и нового черного пальто. И это была не единственная деталь гардероба, цвет которой давно не менялся. Сохраняла она и цвет волос кофе с молоком, в каком нравилась своей матери.
Николь посмотрела на свое отражение в широкой витрине бутика. Безусловно, она выглядела, как надлежало женщине, жившей в свое удовольствие. Так оно и было. Лишь изредка, а может, так ей казалось, а на деле слишком часто она предавалась горечи, заставлявшей громко рыдать в уютной и одинокой квартире. Жизнь без посторонних обеспечивала возможностью кричать от боли, когда это требовалось. Никто не стал бы утешать, и это было намного лучше, чем запрятать вглубь то, что просилось наружу. С каждым рыданием становилось легче, но это не значило, что те не повторились бы. Она не питала иллюзий, что слезы способны заканчиваться.
Дома, на первых этажах которых обустроили милые кафе и модные бутики, заставляли женщину в черном пальто отвлекаться от раздумий. А быть может, так выглядело со стороны, что обладательница безмятежного выражения лица способна гнать прочь от себя мрачные мысли. Просто она научила печаль вести себя тактично. Периодически. А мысли, порождаемые печалью, вполне даже подлежали дрессировке.
Глава 42
– Так что же вас озадачивает?
– Жизнь.
– Не могли бы вы уточнить?
– В этом вопросе все понятно и без лишних слов.
– Считаете, что жизнь сложная штука?
– Даже отвечать не стану.
– И я разделяю ваше мнение.
Мужчина с наметившейся зрелостью и молодая женщина взяли паузу. Молчание в осмысленных беседах выступало дополнением. И без слов доступно продолжить диалог. Мимо пары, таковой не являвшейся, проходили совсем юные влюбленные, кидавшие взгляды на сидевших за столиками людей, совершенно не думая о тех. Мужчина и женщина смотрели друг на друга, в нужный момент отвлекаясь на предметы, стоявшие на столе и вид за окном.
– Жизнь заставляет много думать, – Амелия убедилась в обоснованности своего предположения.
– В этом определенно имеется своя прелесть, – Валерий не стал пояснять, что думать порою надоедало, ему уж точно. Не всегда из этого процесса получалось что-то путное.
– При этом сама же жизнь толкает нас к бездействию.
– Из-за того, что приходится думать?
– Думать не о том.
– Мысли рождаем мы.
– Нет. Они приходят к нам только по причине того, что мы живем.
– Как интересно. Во всем том, что с нами происходит виновна жизнь?
– Точно не мы. Ведь мы принадлежим жизни, – Амелия озвучивала свои убеждения настолько уверенным тоном, словно предостерегая собеседника их оспаривать.
– Перекладывание ответственности, – Валерий решил, что беседу допустимо переделать в дискуссию. Разве что, совсем чуть-чуть, все-таки он не желал отвращать от себя собеседницу, в которой видел объект симпатии.
– Вы когда-то пробовали взять под контроль жизнь?
– Да.
– Не получилось. И не спорьте.
– Не стану.
– Потому, что мы лишь те, кем жизнь создает события.
Ему снова захотелось замолчать, для того чтобы задуматься о словах девушки, поразившей его какой-то неестественной невесомостью. Она выглядела так, словно душа превалировала над телом. И от этого становилось страшно. Красота способна смешать восторг и ужас.
Глава 43
«Если все было иначе, удалось бы стать счастливее?». Когда-то казалось, что случись другие события, то жизнь точно бы стала иной. По крайней мере, довелось бы испытать другие чувства. Не факт, но вполне возможно, поскольку в жизни обязательным условием выступала палитра ощущений, включавшая в себя наслаждение и боль, радость и горесть, вдохновение и отчаяние. Вся жизнь походила на качели с неизбежным падением вниз.