Zадача будет выполнена! Ни шагу назад
Шрифт:
Про профессионалов и мастеров своего дела говорят, что они родились с инструментом в руках. С Бамутом все было еще хлеще: он не просто родился с пулеметом в руках – он, похоже, родился от союза двух пулеметов. Его отца звали Максимом, мать – Дарьей. Ну про «максим» все знают, что это такой пулемет времен Первой, Второй, да, честно говоря, и этой, Третьей мировой войны. А «дашкой» в войсках часто кличут крупнокалиберный пулемет ДШКМ.
Бамут был не просто хорошим пулеметчиком, а пулеметчиком от бога, я еще никого не видел, чтобы кто-то так проворно управлялся бы с ПКМ. При этом у него за плечами было всего восемь классов обычной поселковой школы и никаких пулеметных курсов.
Мы с Бамутом через многое прошли за эти годы. Вместе начинали с Крыма, вместе бились против нациков из батальона «Готенланд», вместе брали штурмом переправу возле Новой Каховки, вот теперь вместе держим оборону на окраине Токмака. Он мой лучший друг. Причем не только из-за того, что мы сражаемся плечом к плечу уже два года, а еще и потому, что мы с ним очень похожи и непохожи одновременно.
Мы примерно одного возраста: ему – двадцать два, мне – двадцать пять. Мы оба круглые сироты. У нас примерно одни и те же взгляды на жизнь и свое место в этом мире.
На этом общее заканчивается, и начинаются различия. Мы с ним совершенно разные: как богач и бедняк, как умник и тупица, как силач и слабак.
Я из богатой, обеспеченной семьи. Получил хорошее образование, знаю три иностранных языка, английский для меня как второй родной. Еще два года назад я был популярным блогером с несколькими миллионами подписоты. Канал на YouTube [1] приносил мне неплохую прибыль, которая, в сущности, была мелочью по сравнению с дивидендами, которые я получал со счетов своих родителей. Когда началась война, я учился на третьем курсе МГТУ. До этого были два курса МГИМО, но после смерти родителей я ушел оттуда и решил, что буду учиться на инженера, а не на дипломата, как они хотели. В общем, у меня все было хорошо, успешно и сыто. Жрал с золотого блюда и срал в золотой унитаз.
1
РКН: сайт нарушает закон РФ.
Сема из простой семьи. Мать умерла от рака, отец бухал, а единственный сын рос на улице. В школе Бамут учился из рук вон плохо, он и в ополчение пошел больше не из патриотических побуждений, а чтобы регулярно кушать и не ходить в школу. Семену за счастье было попасть в Донецк, где можно побродить по улицам или покататься на эскалаторах в торговых центрах. Денег у него при этом было только на проезд до столицы Донбасса и обратно в свой поселок.
И я, который рассекал по улицам Москвы в ярко-желтом Chevrolet Camaro VI. Двести тридцать восемь лошадей под капотом. Рестайлинг. Машина точь-в-точь как Бамблби из второй части «Трансформеров». За один вечер я мог просадить пару миллионов или сгонять на выходные в Европу, чтобы попить пивка в Чехии, а потом отведать свежеиспеченных круассанов в Париже.
Вот где мы с ним могли пересечься в мирной жизни? Где богач и сноб, мнящий себя аристократом, мог бы встретить простого парня из глубинки, которому за счастье покататься на эскалаторе? Правильно, нигде! А на войне – пожалуйста!
– Псих, ты че? – толкнул меня в плечо Бамут, вырывая из задумчивости. – Опять, что ли, мысленно философствуешь?
– Ага, – кивнул я. – Подумал, что если бы не война, то хрен бы когда я мог лицезреть твою рожу.
– Это точно. Да и я на твою харю не посмотрел бы: делать мне больше нечего, как глазеть на заносчивого мажорика.
– Где остальные?
– Ковалев словил осколок, рядовые Стылов и Тычин эвакуируют его в тыл, а я пошел тебя искать.
– Серьезное ранение?
– Вроде не очень: осколок попал в задницу по касательной, но зацепил крупную артерию, кровищи было до фига. Кровь остановили; если вовремя дотащат, то скоро вернется в строй. Лишь бы успели.
Эвакуация раненых с передовой в наших условиях городского боя – это жесть. «Трехсотых» несколько километров приходится тащить на себе по руинам и завалам до сборочного пункта, где можно перегрузить раненых на технику. Машины приходят нерегулярно, постоянные прилеты и вражеские обстрелы делают эвакуацию раненых настоящей русской рулеткой, где каждая эвакуационная команда может превратиться в «груз двести».
– Знатно ты этот «страйкер» причесал, я успел на камеру все заснять. Круто вышло!
При этом лицо Бамута выражало какую-то тайну и самодовольство, как в тот раз, когда он подрезал у соседей ящик сгущенки. Семен, помимо того, что был мастером управляться с пулеметом, был еще и виртуозом мародерки. Второй его позывной, который он, правда, не любит, – Мародер.
Думаете, «мародер» – это оскорбление? Вроде ругательства? Это не совсем не так. В чем отличие мародерства от собирания трофеев? Вроде сущность у обоих процессов одинаковая – забрать с тела поверженного врага или защищаемого им оборонительного сооружения чужое имущество. Но есть некоторые нюансы, которые и отличают мародерство, караемое Уголовным кодексом, от сбора трофеев, честно добытых в бою.
Если ты убил врага, то все, что при нем, – честный твой трофей, вплоть до одежды, обуви и съестных припасов. Про боеприпасы и оружие и говорить не надо – они, понятное дело, при любых раскладах трофей. А вот забирать личные вещи, не относящиеся к военному ремеслу, к примеру, обручальные кольца, цепочки, нательные крестики или семейные фото – это уже мародерство. А наручные часы – это все-таки трофей, потому что часы – это часть амуниции, и на войне они весьма кстати.
Однако цепочки, кольца и особенно доллары из карманов поверженных врагов выгребают частенько. Наказывают ли за это? Если увидит привередливое и суровое начальство, то могут и наказать. Но на переднем краю, в красной зоне, редко когда это начальство встретишь. В основном все, кто палился на мародерке, страдали из-за собственной глупости и бахвальства, когда хвастались награбленным перед другими.
На войне точно нельзя грабить дома мирных жителей, особенно если в них не расположены вражеские позиции. Нельзя отбирать у гражданских лиц еду и одежду, особенно последнюю. Нельзя заставлять их против воли строить фортификационные укрепления. Но если дом покинут его хозяевами, то можно разломать мебель, чтобы развести костер, можно съесть найденные в погребе припасы. Однако тут надо быть осторожней, потому что попадались заминированные банки с медом и крупа вперемешку с крысиным ядом.
Я оглядел Бамута с головы до ног и заметил, из-за чего он так светится самодовольной рожей. У него на ногах появились новые ботинки – хорошие кожаные берцы с высоким голенищем.
– Новые шузы? – спросил я.
– Какие шузы?! – презрительно скривился Бамут. – Гля лейбл! – Он показал мне ботинок, на котором был выбит торговый знак производителя. – Corcoran! Америка, мать ее так! Это Коркораны, а не какие-то там тебе шузы! Между прочим, с кевларовыми стельками внутри.
– Вообще-то, «shoes» в переводе с английского – это и есть «обувь», – пояснил я другу.
– Да? – удивился Бамут, но тут же поправился: – Я и так это знал. Но новые ботинки – это еще не все.