Задача – выжить
Шрифт:
Заступивший сегодня ночью на дежурство акушер-гинеколог Алексей Михайлов устало опустился на стул. Только одиннадцатый час, а он уже успел принять трех младенцев и отправить около пяти мамаш в предродовое отделение.
– Как одурели сегодня, – сгоряча пожаловался он молодой медсестричке, наливающей кипяток в чашку с засыпанными гранулами кофе.
Чашка, по мнению Алексея, была кошмарная – ядовито-желтая с веселенькими улыбающимися цветочками… в общем, страшный сон наркомана. Но Машеньке, этой самой медсестре, она очень нравилась. Ну не обижать же человека намеком на полное отсутствие у него эстетического вкуса. Тем более если это двадцатилетний человек с третьим размером груди и очень аппетитной попкой.
Кисловатый запах разнесся по комнатушке, – видать, опять нормальный кофе закончился, и теперь приходилось допивать этот.
– Ты представляешь, рожала сегодня одна, вроде ее в третью палату отправили… Весь процесс орала как потерпевшая, я думал, что оглохну на фиг… То убейте, то яду дайте… короче, оперный концерт в сольном исполнении. Наконец-то все закончилось. Повезли ее зашивать, а она не дается! Дергается, орет, чтобы не трогали. Я ее уже и так, и эдак, и уговорами, и угрозами позвать санитаров – все мимо. Потом плюнул и говорю: «Если не зашью, то тебе ТУДА мужик вместе с яйцами провалится».
– А она что?! – поперхнулась от смеха Машенька, и на ее щеках заиграли прелестные ямочки, которые притягивали к себе взгляд молодого врача.
– Да что-что… Сказала, что больше никогда к себе тех, кто с яйцами, и близко не подпустит.
– Да уж! И часто у вас, Алексей Иванович, такие казусы случаются? – сверкнула глазами медсестричка.
– Да как ни роды, Машунь, так свои приколы. Вон сегодня в семь утра родила – вчера вечером, проезжая мимо нас, почувствовала непонятные ощущения, ну и на всякий пожарный заехала, а у нее раскрытие, представляешь, уже пять сантиметров! А она ни в одном глазу! Другая бы уже корчилась на ее месте от боли…
– И что она, ничего не почувствовала?
– Нет! Спокойно мужу объявила, что ты, мол, дуй домой за шмотками, а я, пожалуй, схожу по-быстрому рожу…
– Да уж… А я вон, проходя мимо родовой, слышала надрывное пение, – поделилась девчонка. Допив кофе, она грациозно поднялась и отнесла чашку в эмалированную раковину, что стояла на тумбе в углу кабинета.
– И что за репертуар нынче в моде у молодежи? – оторвался Алексей от созерцания женской попки, прикрытой одним халатиком.
– Не поверите. «Там сидела мурка в кожаной тужурке…» Заглянула в палату – а там сидит офигевший муж, и роженица вперемешку со стонами полустроевым шагом круги нарезает, горланя эту самую «Мурку».
– Эт еще ниче, вот когда «в процессе» тетка заорала: «А-а-а-а-акапулька а-а-а-я-я-яй», мы там чуть все от смеха не свалились. Или тоже. Родила одна уже, но сильно порвалась. Я шью ей, стараюсь аккуратно, чтобы побыстрее все зажило, а тут из коридора слышу крик: «Алексей Иванович, ты где?» – так и хотелось ответить в рифму – сдержался, чтобы не смущать пациентку.
Дверь в ординаторскую распахнулась, и в нее заглянула запыхавшаяся и растрепанная Алла Морозова, которая тут же оценила романтическую обстановку, о чем назавтра будет знать весь роддом.
– Алексей Иванович, там с подозрением на замершую привезли!
– Иду!
Алексей махом допил пойло, немного скривился и в растерянности закрутил в руках чашку.
– Я помою, бегите! – тут же нашлась Машенька, с обожанием в лучистых глазах глядя на доктора. Ну как в такого не влюбиться? Высокий, умный, душа компании и всегда с шутками-прибаутками… к тому же не женат. Вот и втрескалась молоденькая медсестра по самые уши, несмотря на пятнадцать лет разницы. Да и какая это разница?!
– Спасибо, Машунь, – подмигнул враз смутившейся девушке мужчина.
Алексей выскочил вслед за Аллой, на бегу уточняя информацию. Из головы тут же выветрились и Машенька со своим третьим размером груди, и предложение позвать ее на чашечку кофе, плавно перетекающее в свидание. В голове осталась только работа.
Алла была женщиной не столько полной, сколько сбитой, а уж походкой обладала и вовсе клоунской – она делала мелкие-мелкие шажочки, пытаясь прижимать коленки друг к другу как можно ближе, будто, пардон, обделалась. Но каким-то образом умудрялась передвигаться с удивительной скоростью, подмечать все мелочи и в красках делиться ими с окружающими.
– Так что там? Какой срок?
– Сорок одна неделя. Около двух часов назад перестала ощущать движения ребенка, хотя до этого, по ее словам, плод был довольно активный, потом ей стало плохо, потеряла сознание… Вызвали «скорую». Но сегодня какой-то аншлаг! «Скорая» задержалась… Ну пока то да се, муж попросил соседа подбросить к роддому.
– Понятно. Ладно, сейчас разберемся, а ты, Аллочка, пока передай, чтобы родзал готовили.
– Так уже все готово! – искренне возмутилась Алла.
Алексей Иванович стремительно зашел в приемный покой, поздоровался с дежурными, которых сегодня еще не видел, а потом повернулся к лежащей на кушетке пациентке. Девушка была одета в светлую водолазку и джинсы со специальной эластичной вставкой для увеличившегося живота. Ну хорошо хоть специальные штаны додумалась купить. А то ведь есть такие курицы, которые надевают джинсы с низкой посадкой, пережимая и кровоток, и нервные окончания… А потом приходят к врачам и жалуются на онемение в ногах…
Сразу же бросился в глаза нездоровый вид роженицы. Лицо бледное, на лбу капельки пота, глаза лихорадочно блестят, а дыхание прерывистое… Такое чувство, будто у нее сильнейшая интоксикация организма. Но даже если плод и погиб, то за два часа такого сильного заражения просто не могло произойти…
– Так, на что жалуемся? – как можно более миролюбиво и ласково поинтересовался доктор, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Обычно женщины тут же таяли от этой улыбки и рассказывали все как на духу, некоторые даже умудрялись кокетничать.