Задача – выжить!
Шрифт:
— А если пройти возле Тучина? — перебил я. — Там через столько много хуторов идти не придется. А потом рванем к Чуднице, обойдя по дуге Воскодавы? За ночь километров двадцать пять одолеем?
— Мы-то одолеем… Но, опять же, мимо Тучина идти… И потом по полям бежать…
— А по-другому как? Через лесные хутора тридцать километров идти? А если крюк будем делать – можем не успеть в срок.
— Значит, пойдем через Тучин, — Митрофаныч еще пару минут молча смотрел на карту, а потом сложил ее и снова спрятал за пазуху. — Иди выспись, Лексей. Завтра на рассвете выходим.
Проспал я всю ночь как убитый. Зато проснулся относительно свежим. Наутро, наскоро перекусив, я в последний раз проверил свое снаряжение и снаряжение своих бойцов, забросил тяжелый мешок за спину, автомат повесил на грудь и обвел взглядом наш овражек. Ну что ж… Спасибо этому дому, а мы пойдем к другому. Мысленно попрощавшись с местом, в котором я жил последнее время, пошел вслед за своими бойцами к остальной группе, собиравшейся в центре нашего бывшего лагеря. Там уже, как оказалось, тоже были готовы к выходу. Бойцы стояли строем, а перед ними прохаживался Митрофаныч, придирчиво приглядываясь к каждому.
— Доброе утро, командир, — поздоровался я, приказав своим бойцам занять место в общем строю. — Мы готовы.
Митрофаныч только кивнул и повернулся к строю:
— Выходим!
И мы покинули наш бывший дом. Хотя скорее домом нам стал весь лес, а не только небольшой его пятачок, на котором располагался лагерь. Вперед и в стороны были высланы разведчики, которые должны были проверять дорогу и предупреждать об опасности, если таковая будет, вокруг нас шли налегке бойцы ближнего охранения, а в середине, нагруженная, шагала остальная часть отряда.
Первый день группа шла быстро и без приключений. Усталости я не чувствовал. Может, уже привык к партизанской жизни? Или Митрофаныч настолько грамотно распределил привалы? В любом случае жалеть было не о чем. Если попытаться отвлечься от того, что вокруг идут почти три десятка вооруженных мужиков, за спиной висит нагруженный взрывчаткой и всякими приспособлениями для ее подрыва рюкзак, а на груди болтается немецкий автомат, — можно было подумать, что я просто гуляю по лесу. Наслаждаюсь природой, так сказать. Хотя, если честно, когда мы расположились поздним вечером на ночлег, ноги и плечи все же немного гудели.
Разжигать костры Митрофаныч запретил. Поэтому мы перекусили припасенными лепешками, которые пеклись в нашем отряде из раздобытой в окрестных селах муки, и трофейной тушенкой. Поужинав, я подошел к Митрофанычу.
— Может, лучше по ночам двигаться? — спросил я. — Все равно последние пару дней, когда выйдем к хуторам, придется идти ночью.
Ответить командир не успел – подошел один из разведчиков.
— В четырех километрах дорога, — доложил он, — еще через километр – хутор. На хуторе обнаружили четверых с оружием.
— Они вас видели? — забеспокоился Митрофаныч.
— Нет, — качнул головой разведчик, — мы из подлеска наблюдали.
— Смотри мне! Ежели нашумите и сорвете задание… — Митрофаныч повернулся ко мне: – И шо с ними будем делать?
— А что делать? — меня удивило, что командир обратился с вопросом, ответ на который был очевиден. — Не трогать ни в коем случае! Если с оружием – может, полицаи или лесники, немцами поставленные. Убьем их, и немцы начнут искать. Оно нам надо?
— Верно. — Митрофаныч одобрительно кивнул. — Вот задание выполним, тогда и этой всякой шушерой заняться можно будет.
Проинструктировав разведчика, еще раз напомнив ему при этом, что светиться нам никак нельзя, Митрофаныч вернулся к моему вопросу:
— Ночью, говоришь, идти? Ночью медленнее будет.
— А мы спешим? Нам, если считать по карте, еще день до хуторов идти. Потом еще один переход, мимо Тучина, до конца леса и еще переход до Чудницы. На разведку останется трое суток в запасе. Мимо хуторов и Тучина в любом случае надо идти ночью. Значит, днем, после ночевки, придется отсиживаться в лесу. Потеряем время.
— А ежели выйдем посреди ночи и идти будем до середины дня? — внес свое предложение Митрофаныч. — Тогда у хуторов отдохнем до темноты, а ночью пройдем мимо Тучина. День на отдых и ночью последний переход?
Мысль Митрофаныча мне понравилась. Но, как оказалось, вопрос был чисто риторическим – он не советовался, а просто высказывал свои мысли вслух. Решение было принято и без меня.
— Так и сделаем, — вынес вердикт командир, не дав мне сказать ни слова. — Иди, Лексей, предупреди остальных, шо в третьем часу выходим. И скажи, шоб кто-то сбегал, разведку нашу предупредил.
Я выполнил приказ Митрофаныча, передав его по цепочке и послав бойцов к разведчикам, а сам завалился спать. Учитывая, что скоро снова придется идти по лесу, причем по ночному, тратить время не хотелось. Я чувствовал, что ночной подъем и марш будут непростыми.
В своем предвидении я не ошибся. Глаза категорически отказывались открываться, мышцы – двигаться, а весь организм истошно вопил о своем праве на сон. Но пришлось его проигнорировать. В кромешной темноте, разбавленной только несколькими лучами луны, которые смогли пробиться сквозь листья, группа снова выстроилась и пошла дальше. Как и ожидалось, по ночному лесу было идти гораздо сложнее, и продвижение замедлилось. Зато мы наверстывали время, сократив до минимума ожидание, пока разведка проверит попадающиеся на нашем пути дороги, — вряд ли противник будет разъезжать по лесу ночью. Впрочем, вскоре рассвело, и идти стало гораздо легче.
Днем, когда разведка доложила, что в пяти километрах от нас находится хутор, Митрофаныч объявил привал до следующей ночи, и я снова мгновенно заснул. И снова не выспался. Казалось, только закрыл глаза, а уже кто-то вовсю меня тормошит и шепчет, что пора двигаться дальше. Я встал, закинул за спину груз – и снова в путь. Правда, на этот раз мы шли гораздо осторожнее – приходилось учитывать близость жилья и обходить его стороной, чтобы никому не попасться на глаза. Удача явно была на нашей стороне – несмотря на то, что места были явно обжитые, группа прошла до места, где заканчивался лес, незамеченной.