Задание
Шрифт:
— Туман, — засопел Бледный.
— Короче, что ты зовешь хорошей жизнью?
— Жить хорошо — это жить спонтанно.
— Как бог на душу положит?
— Как живут панки.
— Чудеса! — удивился Леденцов. — Почему даже с Запада ты берешь что похуже? Этих непутевых панков…
— А ты что берешь? — подозрительно спросил Бледный.
— Я бы взял, скажем, движение «новых зеленых». В Италии их три миллиона. Молодые ребята добровольно и бесплатно помогают больным, старым, попавшим в беду…
— Мы тоже на подвиги
Сколько раз это слышал Леденцов от хулиганов, воришек и прочих преступников? И от граждан добропорядочных слышал. Откуда такая уверенность в своем героизме? Капитан объяснил… Потому что мы воспитаны на подвигах, совершенных в экстремальных обстоятельствах. Война, космос, пожар, шторм… И живем спокойно: нет войн, пожаров и штормов. И в космос никто не посылает. Но мы уверены, что вмиг совершим подвиг, стоит лишь подвернуться землетрясению или черному смерчу. Поэтому спокойны; поэтому проходим мимо избиваемого человека, страдающего соседа, больного старика или творимой несправедливости. Ждем своей героической ракеты, втайне зная, что ее не будет, ракеты-то… Капитан объяснил.
Леденцов спохватился: что он толкует о смысле жизни, социальных движениях и подвигах? С парнем надо говорить о земном и его интересующем.
— Специальность нравится? — спросил лейтенант.
— Я не ошизелый.
— Но ведь в ПТУ учишься?
— И что? А готовлюсь для другого.
— Для чего?
Бледный скосился на попутчика, как бы оценивая, стоит ли говорить: ниже его на полголовы, рыж, вихраст, небрит, тапки шлепают по асфальту… Короче, Желток. Но желание поделиться одолело.
— Я буду сыщиком.
— После училища ты будешь монтажником.
— Днем монтажником, а в свободное время — детективом.
— Ничего не понимаю, — признался Леденцов.
— Открою частную детективную контору.
— Как ты ее представляешь?..
— Элементарно. Навалом случаев, когда людям в милицию идти неудобно… Муж к другой подался, собака пропала, жена любовника завела, украли тайную вещь, надругались… Мало ли чего? Вот я и буду искать.
— Кто же тебе разрешит открывать частную контору?
— Я и не спрошу. Есть же халтурщики: квартирные ремонты шустрят, дома рубят, колодцы роют… Мочин разве спрашивает кого?
Леденцов обрадовался, сам не зная чему. Сперва решил, что откровенности подростка, но тут же догадался о верной причине этой радости: Бледный хотел стать сыщиком. Не вором, не бандитом и не тунеядцем, а трудовым человеком. И не кинорежиссером, не дипломатом, не артистом, ибо тогда бы Леденцов не знал, чем и как отговаривать от столь редких и труднодосягаемых профессий. А сыщик… Почему бы не стать Бледному сыщиком?
— Эдуард, на сыщика надо учиться.
— Я учусь, — не обратил он внимания на «Эдуарда». — Умею драться, знаю приемы, владею ножом, укрепляю волю. Ты выпил
— Сыщик и головой работает…
— И тут сечем! Хочешь словесный портрет? Если человек маленького роста, то он злой. Если большой лоб, то гордый. Длинные и густые брови — жестокий. Небольшие глазки — хитрый. Кривой нос — наглый. Морщины на лбу — замышляет преступление. Бородавка на щеке…
— Задумал угнать поезд, — кончил его мысль Леденцов и расхохотался на всю улицу.
Бледный повернулся рывком. Его крупная и сухая рука сгребла «тренировку» на груди Леденцова в такой стягивающий ком, что лейтенант почти завис над панелью, как тот самый заяц в волчьей лапе из популярного мультфильма. Плоские щеки всколыхнулись желваками. И побледнели, как бы выцвели, его серые глаза.
Леденцов мягко, но сильно повернул душившую руку. Бледный не вскрикнул и не охнул, а лишь удивленно глянул на свои ослабевшие пальцы, пошевелив ими, точно теперь вознамерился сделать противнику «козу».
— Молодой человек, ваша обувь? — спросила женщина, показывая на проезжую часть.
По тапке прокатился автобус. Леденцов, припадая на босую ногу, сошел с панели и поднял странный предмет: колесо проехалось по ребру синтетической подошвы да, видимо, еще и тормознуло, отчего она раскололась, сплющилась и как-то перемесилась со стелькой и мягким верхом. Не тапка, а птичье гнездо.
— Как пойдешь? — угрюмо спросил Бледный.
Леденцов бросил остатки тапки в урну, швырнул туда и вторую и пошлепал по городу босиком. На него смотрели с интересом. Две встречные девочки-первоклашки, забыв про уроки, повернули и пошли сзади. Но смущали не взгляды: асфальт пощипывал ноги холодом. Впрочем, люди по снегу ходят.
— Эдуард, физически и умственно ты на сыщика тянешь. А вот нервная система слабовата.
— Укреплю, — невнятно бормотнул Бледный, соглашаясь.
— И главное… Сыщик — защитник слабых и обиженных. Борец с беззаконием. А ты сам преступления творишь.
— Когда? — искренне удивился Бледный.
— Неужели забыл?
— Чего ты? Преступления — это убийства, банк взять…
— А часы отобрать, машину раскурочить, человека избить?
— Мелочишка.
— И законов не знаешь. Какой же из тебя сыщик?
Они подошли к остановке. Леденцов жаждал забраться в автобус и погреть там ноги. Обилие народа смутило: погреть-то погреешь, да ведь отдавят. Но сознание, занятое более важным, осенила простая мысль… Для Грэга «Плазму» искали, а тут и не надо искать. Леденцов повернулся к Бледному с такой радостью, что тот непроизвольно тоже улыбнулся.
— Эдуард, хочешь познакомлю с сыщиком?
— У нас нет сыщиков, сам говорил.
— Я знаю одного.
— Настоящий?
— Профессионал. Сильный, тренированный, остроумный…