Задолженность по аренде

Олдер Мэй

Я качаю головой, умоляя ее взглядом ни о чем больше не спрашивать.

— Это ведь не все, не так ли?

— Прости, — вырвалось у меня. — Еще я наблюдал, как ты — черт, не могу поверить, что говорю тебе это — меняла тампоны, когда у тебя шли месячные.

Я не хотел говорить ей последнюю фразу, но когда стенки ее киски начинают сжиматься вокруг меня, я продолжаю. — Я так часто пересматривал то первое видео, где ты засовываешь тампон в свою маленькую киску, что натер себе член, и мне пришлось обратиться в неотложку за специальным кремом.

—

Это… полный пиздец.

Мое сердце на мгновение замирает, но потом она облизывает мою гребаную шею и мурлычет: — Что еще?

На этом я подвожу черту и качаю головой.

— Я не могу… Не могу тебе сказать.

Я не обращал внимания на то, как поменялась атмосфера между нами, пока признавался ей, что подглядывал за ней в туалете, и она воспользовалась этим и набросилась на меня, используя всю свою силу, чтобы столкнуть меня с себя и уложить на спину. Затем она оседлала меня, чтобы принять мой член.

— Скажи мне, Блэйк. Ты у меня в долгу после всего того безумия, что ты вытворял со мной на этой неделе! Что еще ты делал?

Она приподнимает бедра и опускает их обратно, заглатывая мой член, и я рычу от интенсивности удовольствия, от которого мои яйца поднимаются и напрягаются. Она делает это снова, и снова, и снова, заставляя свои сиськи раскачиваться из стороны в сторону. Затем она упирается руками мне в грудь и замирает с поднятыми бедрами так, что в ее влагалище остается лишь кончик моего члена. Я скулю, как маленькая сучка, когда нарастающий во мне оргазм отступает.

— Если ты любишь меня, то скажешь мне прямо сейчас, или я ухожу!

Она дразнит меня, когда я сжимаю челюсти, опускаясь всего на несколько дюймов, прежде чем снова приподнять бедра. Вновь и вновь она дразнит головку моего члена, и я чертовски потею, моя потребность излиться в нее заставляет правду вырываться наружу.

— Я солгал, ясно? Солгал! Я не смог удержаться, чтобы не зайти к тебе в комнату ночью. Единственный раз, когда я сдержался, был самый первый вечер, когда ты переехала, и даже тогда это длилось всего несколько минут.

Ее зрачки расширяются, и каждый мускул в ее теле напрягается.

— Что. Ты. Сделал?

Я не хочу ей говорить, но должен. Пока она держит в заложниках головку моего члена, я вынужден опустить ее руки вниз, чтобы перенести свой вес к низу моего живота и не навалиться на нее.

— Тот чай, что ты пьешь перед сном? Я закупаю его оптом, чтобы ты могла быстрее заснуть. А затем стою рядом с твоей кроватью и поворачиваю твою голову набок, чтобы чувствовать твое дыхание на своих яйцах, пока дрочу. У тебя на глазах повязка для сна, поэтому, даже когда ты просыпаешься, то не видишь меня и сразу же снова засыпаешь. Я до крови искусал губы, стараясь не шуметь, когда кончу. А потом, когда кончаю, я… я…

Она смотрит на меня как на психопата.

— Ты что?

Из меня выходит весь воздух. Все, что я говорил ей до этого, было скверным, даже преступным, но это хуже всего. Я зашел слишком далеко, и она вызовет полицию. Они арестуют меня, и после

этого моя жизнь закончится. Меня запрут и выбросят ключ, и тогда я не смогу позаботиться о своей возлюбленной.

Охваченный отвращением к себе и ужасом от того, что она будет ненавидеть меня вечно, я тихо говорю ей: — Я откидывал твое одеяло и оттягивал твои милые маленькие трусики в сторону. Затем проводил пальцами по своей сперме и вгонял ее в твою киску. Всю. До последней капли.

— Черт возьми, Блэйк!

Она склоняет голову набок и спрашивает, понизив голос: — Сколько раз?

Это… не та реакция, которую я ожидал.

Я думал, она убежит с криком, а не спросит, сколько раз я нападал на нее и вгонял свою сперму в ее киску, пока она спала.

— Каждую ночь, детка. Иногда по два-три раза за ночь. Я почти не сплю, потому что не могу держаться подальше от твоей комнаты. Не могу перестать кончать и засовывать сперму в твою теплую киску. Вот как я понял, что ты девственница, и почему у тебя не пошла кровь во время нашего первого секса — я уже разобрался с твоей вишенкой с помощью пальцев.

— Боже мой. Ты разорвал…? Ох, значит, даже если ты и платил мне за то, чтобы я позволяла тебе кончить в меня, это не имело значения. По сути, ты кончал в меня все это время. Каждую ночь в течение пяти месяцев?

— Да, но тогда это был первый раз, когда мой член оказался внутри тебя, и это было чертовски невероятно.

— Ты… что ж… это многое объясняет!

Она все еще держит мой член в заложниках, ее бедра высоко подняты надо мной, но все же она извивается в ответ от… возбуждения? восторга?… и выпрямляет спину. Ее руки опускаются на живот, обхватывая выпуклость над холмиком. И она улыбается.

Почему она улыбается?

Может ли это означать…

Когда ее вес переместился с моего живота, я застал ее врасплох, приподнявшись и обхватив за талию, а затем перевернул ее под себя. Как только ее спина коснулась матраса, я врезался в нее.

— Что объясняет?

Я подчеркиваю каждое слово толчком, ударяя изголовьем кровати о стену, пока она не начинает трескаться.

Она кричит: — Кажется, я беременна!

Я.

Разрушаю ее киску.

Ко всем чертям.

И довожу до оргазма ровно за десять секунд, заставив ее киску так сильно сжаться вокруг меня, что достигаю кульминации и кончаю с такой силой, что у меня темнеет в глазах.

Лора давит мне на плечи, когда я прижимаю ее к кровати, но я не могу пошевелить ни единым мускулом. — Слезай!

Я лишь мычу, мое сердце и душа парят в облаках от счастья.

— Это может навредить ребенку, — говорит она с оттенком страха.

Это выводит меня из оцепенения, и я переворачиваюсь с нее на спину, притягивая ее к себе. Она кладет голову мне на грудь, пытаясь отдышаться, а у меня кружится голова.

— Ты действительно думаешь, что беременна?

Не знаю, слышит ли она нотки надежды в моем голосе, но они определенно есть. — Я имею в виду, я знал, что есть вероятность…