Задверье (Никогде)
Шрифт:
– Радуйся, юноша! – пропел он. – Ты нашел то, что искал. Иди прямо туда, вон в те двери. Сразу их увидишь – у них там конкурс. – Он указал на продуктовую секцию. Грач сердито каркнул. – Не твоего ума дело, – бросил старина Бейли грачу, а Ричарду сказал: – Спасибо за флажок, – и пустился в пляс вокруг своего лотка, весело размахивая носовым платком.
Конкурс? – удивился Ричард. Но тут же улыбнулся и махнул рукой: все это уже неважно. Главное, он нашел то, что искал, как сказал чокнутый старик. Облегченно вздохнув, Ричард отправился туда, куда указал старина Бейли.
Судя
Франт Без Имени был похож на пижона восемнадцатого века, которому не удалось найти подлинной одежды того времени, так что пришлось выискивать себе одеяние на благотворительной распродаже «Армии спасения». Лицо его было густо напудрено, губы накрашены алой помадой. Его противник – Райслип – мог бы вам присниться, если бы вы уснули под песни Боба Марли после трансляции чемпионата по реслингу. Это был здоровенный растафарианец, похожий на гигантского перекормленного младенца.
22
Райслип – район в западной части Лондона.
Они стояли не шевелясь, лицом к лицу. Вокруг выстроились любопытные, а также другие претенденты на роль телохранителя Двери. Франт был на голову выше Райслипа, зато Райслип весил примерно как четыре франта, если каждому из них еще вручить по кожаному чемодану, забитому салом. Противники пристально смотрели друг другу в глаза.
Маркиз Карабас похлопал Дверь по плечу – поединок начался, сейчас будет интересно.
Только что Франт и Райслип стояли, сверля друг друга взглядом, и вдруг Франт резко дернул головой, словно его ударили по лицу. На щеке появился небольшой фиолетовый синяк. Франт стиснул зубы и прищурился.
– Ну-у… – выдохнул он и растянул свои красные губы в безобразной улыбке.
Франт взмахнул рукой, и Райслип скрючился, схватившись за живот.
С омерзительной ухмылкой Франт принялся раскланиваться, посылая зрителям воздушные поцелуи. Райслип с ненавистью уставился на своего противника и, очевидно, усилил натиск. Изо рта Франта брызнула кровь, левый глаз раздулся. Публика одобрительно зашумела.
– Не так страшно, как кажется, – прошептал маркиз Двери.
Вдруг Франт Без Имени рухнул на колени, будто прижатый к земле невидимой силой, а потом растянулся на полу. Затем он дернулся, словно его пнули в живот, и Райслип расплылся в самодовольной улыбке. Публика вежливо похлопала. Франт извивался на полу и харкал кровью. Друзья оттащили его в сторонку, где его тут же вырвало.
– Следующий! – объявил маркиз.
Очередной потенциальный телохранитель тоже не был так огромен, как Райслип (размером в два с половиной франта плюс чемодан с салом). Тело его сплошь покрывали татуировки, а одежда казалась сделанной из автомобильных чехлов и резиновых ковриков. Бритый налысо, он улыбался зрителям, обнажая гнилые обломки зубов.
– Я Варни, – сказал он, сплюнул зеленую слюну на посыпанный опилками пол и вышел к противнику.
– Прошу, господа! – скомандовал маркиз.
Райслип несколько раз переступил с ноги на ногу, как борец сумо, и принялся
Райслип медленно поднялся. Из его разбитого носа шла кровь, заливала рот, сбегала по груди и капала на пол. Только теперь Варни стер кровь со лба и обнажил зубы в гадкой улыбке.
– Давай, жирдяй. Попробуй еще раз.
– Этот ничего, – пробормотал маркиз.
Дверь озадаченно вскинула бровь.
– Какой-то он неприятный.
– Приятный – неприятный – это не самое важное качество для телохранителя. И толку от него не больше, чем от умения заглатывать омаров живьем, – поучительно проговорил маркиз. – Главное, что он выглядит устрашающе.
Варни вдруг резко двинул Райслипа коленом по яйцам, и тот скорчился от боли. Публика захлопала – жиденько и без энтузиазма, как аплодируют на воскресной игре в крикет где-нибудь в сонной деревеньке.
Маркиз тоже вежливо ударил ладонью о ладонь.
– Отлично, сэр, – сказал он.
Варни поглядел на Дверь и по-свойски ей подмигнул, прежде чем окончательно разделаться с Райслипом. Дверь передернуло.
Ричард услышал аплодисменты и направился туда, откуда они доносились.
Мимо прошли пять бледных девушек в одинаковых платьях. Платья были бархатные, совсем темные: темно-зеленое, темно-коричневое, темно-синее, темно-красное – цвета спекшейся крови – и, наконец, черное. У девушек были серебряные украшения, черные волосы, уложенные в аккуратные прически, и безупречный макияж. Они двигались почти бесшумно, так что Ричард услышал только шорох бархата, похожий на тихий вздох. Последняя девушка – одетая в черное, самая бледная и самая юная – улыбнулась Ричарду. Он робко улыбнулся в ответ и пошел туда, где аплодировала и гомонила толпа.
Он оказался в мясном отделе, в центре зала со статуей в виде рыбы. Глядя собравшихся в круг людей, он подумал, что не так-то просто будет найти Дверь и маркиза, но тут толпа расступилась, и он их увидел. Они сидели на стеклянном прилавке с копченой рыбой. Он уже хотел окликнуть Дверь, как вдруг понял, почему расступилась толпа. На него летел огромный детина с дредами, совершенно голый, если не считать красно-желто-зеленой набедренной повязки, завязанной, как подгузник. Ричард и охнуть не успел, как гигант рухнул на него.
– Ричард!
Он открыл глаза. Все плыло и двоилось. Наконец он сфокусировал взгляд на бледном личике со сверкающими многоцветными опаловыми глазами.
– Дверь! – выдохнул он.
Она была в ярости, больше, чем в ярости.
– Темпл и Арка! Ричард! Я не верю своим глазам. Что ты здесь делаешь?
– Я тоже рад тебя видеть, – слабо проговорил Ричард. Он встал, гадая, заработал ли сотрясение мозга и как бы это выяснить. С чего я решил, что Дверь будет рада меня видеть? – спросил он себя. Она разглядывала свои ногти. Ноздри ее раздувались, видно было, что она всеми силами старалась сдержать свой гнев.