Загадай желание
Шрифт:
– Ну, не надо так! – вступилась за Олесю сердобольная Анна, но Женя только критически на нее посмотрела.
– Мы пришли сюда, чтобы ее поддержать, но не для того, чтобы врать. Раз уж она хочет с ним быть – пусть хоть делает это с широко открытыми глазами. – Женька закрыла рот и подумала, что для человека, который не может признаться в том, с каким позором ее вытурили из фирмы, она слишком много на себя берет.
Олеся кивнула.
– С широко открытыми… да, это забавно. Я живу с широко закрытыми глазами, – воскликнула Олеся, и голос ее дрожал. – Мы с ним
– У Кубрика герои как раз имели проблемы с сексом.
– У меня завтра спектакль. Может, придете? Это новая пьеса, про совсем молодых людей. Просто такая философская пьеса, мне кажется, очень неплохая.
– У тебя там главная роль? – спросила Женька, и тут Олеся неожиданно расплакалась. Просто все сразу навалилось, и открытое противостояние Нонны, и Померанцев-гад, который не явился и не позвонил, и утром не поздравил, и ничего не подарил. На его компьютере стоял пароль, и даже посмотреть было нельзя, что он там пишет. А еще эта невообразимая драка, совсем невозможная. Что же будет дальше?
– Никто мне не дает главных ролей. И второстепенных тоже почти не дают. А смотрят так, словно уже все устали от того, что я никак не смирюсь и не прекращу пытаться. Я играю девушку одного из главных героев, и я там на сцене стою из трех часов минут сорок. Между прочим, это немало. Правда, произношу я только двенадцать реплик. Хотите, я вам их сейчас проговорю? – Олеся вскочила с места и принялась расхаживать по комнате, цитируя из своей завтрашней роли. Слезы просохли, и выражение ее лица моментально поменялось. Она вздохнула и хитро улыбнулась.
«Вы даже не представляете, что это такое – делать тест на беременность каждый месяц. КАЖДЫЙ МЕСЯЦ! А я уже могу мастер-классы давать по тому, как делать их – в туалете «Макдоналдса», в кустах Ботанического сада…»
– Что? – расхохотались подруги.
– А вот еще, – взмахнула рукой Олеся.
«Мой парень, кажется, вообще забыл, работает он или нет. Если ему не позвонят и не скажут, куда именно он уже опоздал и зачем он туда собирался, он просто не вспомнит об этом. У него напоминалки везде – в телефоне, в планшете, даже в социальных сетях – а он все равно опаздывает и забывает…»
– Классно! – Женя с Анной захлопали в ладоши. – И ты смешная!
– Я смешная, да? Я тоже это знаю. Я смешная, по крайней мере, – довольно кивнула Олеся и, обмахиваясь салфеткой как веером, вернулась к столу за своим бокалом. – Ну что тогда, выпьем за то, чтобы было больше дурацких тупых комедий для меня!
– За тупые комедии! За двадцать три года! За Олеську!
– И не нужен мне никто, переживу я и это, да? А, девчонки? – бравировала Олеся. – И это пройдет? Прав был старик Соломон, да?
– По-любому! – согласилась Женька и придвинула к себе вторую тарелку с оливье. Она говорила себе, что неудобно будет, если Олесин салат так никто и не поест, хотя правда состояла в том, что если уж она срывалась, то срывалась по полной. Через несколько минут в ее нежных тонких ручках уже удобно лежала вся миска с салатом, и она радостно зачерпывала его большой ложкой. Анна танцевала на русский народный манер под какую-то странную тяжелую музыку.
– И Померанцев пройдет. Не думаю, что он задержится тут надолго, – прокричала Олеся. – Такие долго не живут… с женщинами.
– А ты станешь звездой ситкомов, как Заворотнюк! – пообещала Женька.
– Только бы чуть-чуть пораньше, – вздохнула Олеся.
– Прямо завтра! – заверила ее Женька.
И тут, не сговариваясь, все трое вдруг почувствовали странную неловкость. Словно сквозняком потянуло по ногам, и стало так тревожно и тоскливо. Музыка все еще играла, но никто уже не танцевал. Олеся обернулась и увидела в дверях Максима Померанцева, усталого, сердитого, без цветов, но с какой-то коробкой в руках. Лицо Олеси просияло, словно солнце взошло у нее в коридоре. Анна и Женька смотрели в том же направлении, но не на Максима – а за него, через его плечо. Женька стояла с миской оливье в руках и сосредоточенно жевала – слишком много набрала в рот, и в результате была похожа на хомяка. Анна застыла с платком в руке. Из-за померанцевского плеча на них с немым укором смотрела Нонна. Она стояла в промокшем насквозь черном бархатном платье, с мокрыми волосами и со следами потекшей по щекам туши.
– Ой, мамочки! – вскрикнула Олеся. Всем своим видом Нонна напоминала героиню фильма ужасов. Можно было даже предположить, что за спиной она прячет большой кухонный нож.
– С днем рождения! – улыбнулась Нонна так, что всех передернуло. За окном прогремели раскаты грома. Все девочки застыли на своих местах, и только Померанцев шагнул в комнату. На него внешний вид Нонны не произвел такого впечатления, он ее всегда считал ведьмой.
– Это тебе, – сообщил Померанцев будничным тоном и сунул Олесе в руки коробку с электрической соковыжималкой для апельсинов.
– Спасибо! – прошептала Олеся и поцеловала Максима в щечку. – Витамины – это так важно.
– Давно сидите? – спросила Нонна после того, как необходимая пауза была выдержана и обе предательницы одинаково эффектно побелели от ужаса.
– Только пришли, – пробормотала Женька, даже не понимая, что выглядит жалко. – А ты чего такая мокрая? Под дождь попала? – У нее сохранялась отдаленная надежда, что Нонна пришла к Олесе. Раскаялась и решила все же поздравить. Лучше поздно, чем никогда.
– А я уже ваши песни слушаю битый час, если не два. Тут, под окнами, – прошипела Нонна. – Как детишки, Анют? Выздоровели? И свекровь воспрянула тоже? Современные жаропонижающие творят чудеса.
– Я… мы… – пробормотала Анна.
Но Нонна волевым жестом остановила ее:
– Не стоит. И так все понятно. А ты, Женя, печатаешь отчеты прямо тут? С его компьютера, как я понимаю? – Нонна покосилась на ноутбук Померанцева.
– Что? – моментально помрачнел он. – Кто-то трогал мои вещи?