Загадка Безумного Шляпника
Шрифт:
Вот и все. Кажется, люди вполне безобидные.
– Сержант Беттс, сэр, – раздался голос у входа. Очень серьезный молодой человек, волнуясь, отдал честь. Очевидно, он ожидал увидеть инспектора, и присутствие шефа обеспокоило его.
– Беттс, – повторил Хэдли, – Беттс… Ах да! Вы сфотографировали лицо погибшего?
– Да, сэр. Полицейские расположились в Тауэре, и фотографии уже сохнут. Будут готовы через две секунды, сэр.
– Хорошо. Снимите с этого фото копию и покажите ее всем перечисленным здесь людям. Начальник стражи покажет вам, где их найти. Спросите у них, не видели ли они его сегодня, где и когда. Особенно постарайтесь уточнить, не видели ли они кого-то вблизи ворот Изменников в любое время или просто кого-нибудь
Далри встал, чтобы взять карандаш и блокнот.
– Мне необходимо знать, Беттс, где каждый из них находился между половиной второго и часом сорока пятью. Это крайне важно. Мистер Далри, не будете ли вы так любезны попросить прийти сюда миссис Лестер Биттон?
Глава 6
СУВЕНИР В ВИДЕ СТРЕЛЫ АРБАЛЕТА
– Ну-с, далее, – продолжал Хэдли, методично раскладывая на столе карандаш, блокнот и фонарик. – Полицейский врач принесет содержимое карманов одежды Дрисколла, и мы сможем осмотреть орудие убийства. Я предоставил начальнику стражи расспросить стражников. Сколько всего людей несут здесь охрану, генерал?
– Сорок человек.
– Гм. Вряд ли Дрисколл уходил далеко от «Кингс-Хаус». Он ждал результатов телефонного звонка. Что ж, придется этим заняться.
Генерал Мейсон откусил кончик сигары и заметил:
– Если вы желаете допросить весь штат Тауэра, вам придется потрудиться. Здесь расквартирован целый батальон стражников, не говоря уже о рабочих, служителях музея и обслуживающем персонале.
– Если будет необходимо, – невозмутимо парировал Хэдли, – мы это сделаем. Так вот, джентльмены. Перед разговором с миссис Биттон предлагаю попробовать уяснить положение. Давайте пройдем, что называется, но кругу и посмотрим, кто что может сказать. Сэр Уильям, что поразило вас в этом убийстве?
Хэдли обращался к нему, но краем глаза поглядывал на доктора Фелла. Рэмпоул раздраженно заметил, что доктор опять занялся посторонним делом. Огромный, мокрый и грязный эрдельтерьер с любящим взглядом и таким же наивным поведением, как у доктора, забрел в комнату и тут же бросился к доктору Феллу. Эрдельтерьер сидел на задних лапах, выжидательно насторожив уши, а доктор наклонился и стал трепать его по лохматой голове.
Рэмпоул попытался разобраться в путанице мыслей. Он оказался здесь по чистой случайности и стремился каким-либо образом оправдать свое присутствие. Когда Хэдли вновь упомянул об орудии убийства, это оживило в голове Рэмпоула какой-то вопрос. Вопрос не давал ему покоя с того момента, как он услышал описание стражником стрелы от арбалета, которой был убит Дрисколл. Рэмпоул еще раз представил себе тонкий блестящий металлический стержень, торчащий в груди убитого, и вопрос стал еще более назойливым. Он не был уверен, что сможет его объяснить…
А тем временем сэр Уильям все говорил. Его лицо еще было словно застывшим, но потрясение, казалось, уже проходило.
– Вопрос очень простой. – Он скрутил кончик своего белого шарфа. – Невозможно не заметить абсолютное отсутствие мотива убийства. В целом мире не могло быть человека, у которого были хоть какие-либо причины убивать его. Уж если что и можно было сказать о Филипе наверняка, так это то, что буквально все любили его.
– Да. Но вы забываете одно, – подчеркнул Хэдли. – Мы имеем дело в некотором роде с сумасшедшим. Бесполезно отрицать, что в дело замешан так называемый шляпный вор. Убил он Филипа или нет, но он нахлобучил на него цилиндр. Далее, из сказанного Далри понятно, что Дрисколл довольно близко подошел к установлению личности этого необычного тина вора…
– Но, боже мой, не можете же вы всерьез полагать, что этот тип убил Филипа Дрисколла потому, что Филип выяснил, кто он? Это нелепость!
– Согласен, но стоит выяснить.
Тяжелые веки сэра Уильяма прикрыли глаза.
– Понятно. Филип регулярно давал в газету свои очерки. Один из них появился сегодня, в утреннем номере. Это означает, что он принес заметку вчера вечером. А если Филип был в редакции, то мог что-то сказать редактору…
– Вот именно. Это первое направление нашего расследования. Если случайно выяснится, что его сегодняшнее невероятное возбуждение было вызвано какой-то угрозой, вероятно, она была направлена в его редакцию или, по меньшей мере, он мог упомянуть там о ней. Это стоит проверить.
Раздался довольный, заразительный смех. Хэдли раздраженно вскинул голову и увидел, что доктор Фелл гладит собаку по голове и смотрит на нее, улыбаясь и прищурив один глаз.
– Чушь! – выпалил он. – Полная чушь!
– Неужели? – вопросил старший инспектор с преувеличенной вежливостью. – Не потрудитесь ли вы объяснить нам почему?
Доктор широко взмахнул рукой:
– Бог видит, Хэдли, вы отлично разбираетесь в тонкостях профессии полицейского. Но ничего не понимаете в журналистике. А вот я, к своему несчастью, разбираюсь в этом деле. Вы когда-нибудь слышали анекдот о начинающем репортере, первым заданием которого было написать заметку о большом митинге пацифистов в Вест-Энде? Так вот, он вернулся в редакцию с расстроенным видом. «Где же твой репортаж?» – спросил старший редактор. «Я не мог собрать материал, – сказал юнец, – митинг не состоялся». – «Как не состоялся? Почему?» – «Ну, – промямлил наш молокосос, – не успел первый спикер что-то сказать, как кто-то швырнул в него кирпич. А потом лорд Динуидди провалился сквозь барабан, и везде начали драться, колотить друг друга по голове стульями, и, когда я увидел через распахнутую дверь «черную Марию», я понял, что никакого митинга не будет, и ушел».
Доктор Фелл грустно покачал головой:
– Примерно такую картину вы себе и представляете, Хэдли. Неужели вы не понимаете: если Дрисколл что-то выяснил, а особенно если ему угрожали – это было бы сенсацией!!! Это вышло бы с огромным заголовком: «ШЛЯПНЫЙ ВОР УГРОЖАЕТ РЕПОРТЕРУ НАШЕЙ ГАЗЕТЫ!» Наверняка он сказал бы об этом в редакции – он же так стремился получить место в штате. Самый тупой новичок в газетном деле не упустил бы такую возможность. Не говоря уже о таком самоуверенном, чью статью вы видели сегодня утром на первой полосе.
– Может, он и не был таким уж уверенным, – недовольно возразил Хэдли, – если так нервничал. Он мог это скрыть.
– Погодите. Вы ошибаетесь, – вставил свое слово сэр Уильям. – Нужно отдать мальчику должное – каким бы он ни был, но только не трусом. Он никогда не впал бы в отчаяние из-за боязни расправы. Он расстраивался только… только из-за неприятностей, о которых вы уже слышали.
– Но он сказал…
– Не в этом дело, – терпеливо продолжил доктор Фелл. – Опубликование такого рода вещей никому бы не принесло вреда. Они могли написать, что нашли важную улику или что шляпный вор угрожал расправой их репортеру. В первом случае это послужило бы только предостережением для вора. Во втором было бы рекламой, которой прежде всего и добивался наш герой – посмотрите на его поведение. Так что такого рода огласка никому не повредила бы, зато наверняка помогла бы молодому Дрисколлу получить место в газете.
– А если он действительно выяснил, кто этот человек?
– Ну, тогда газета связалась бы с полицией, а Дрисколлу воздали бы должное и предложили службу в редакции. Как вы можете думать, что в тот момент кто-то действительно боялся человека, который казался всем просто каким-то шутом гороховым? Нет, нет и нет! Со своим чувством юмора вы забываете о цилиндре, надетом на труп. Но думаю, существует другое объяснение. Я готов согласиться с заявлением сэра Уильяма, что юноша не был трусом. Так чего же он все-таки боялся? Вот о чем предлагаю вам подумать.