Загадка Гитлера
Шрифт:
Кроме этого, Гитлер обвинил итальянцев в том, что они помешали ему разыграть карту деколонизации Средиземноморья и реализовать на практике политический антиимпериалистический союз с Исламом.
Относительно Франции он считал, что его политика была ошибочной. «Нашей задачей — говорит он — было освобождение рабочего класса и поддержка французских рабочих в свершении их революции. Необходимо было беспощадно отвергнуть допотопную
«То же самое можно сказать о французских колониальных владениях, французский народ безусловно ждал от нас избавления от груза Империи. В этом смысле народ этой страны всегда проявлял больше здравого смысла, чем его так называемая элита. Подлинный инстинкт нации лучше, чем эта элита. Как при Людовике XV, так и при Жюле Ферри они восставали против абсурдных колониальных компаний».
Гитлер набросал картину будущего мира: «В случае поражения Райха, в ожидании подъема азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма, в мире останутся лишь две силы, способные реально состязаться между собой: Соединенные Штаты и советская Россия. Законы истории и географии приговорили эти две силы померяться силами как в военном, так и экономическом и политическом плане. Те же законы обрекли их стать противниками Европы. Обе эти державы несомненно в более или менее короткие сроки пожелают заручиться поддержкой единственного великого народа, оставшегося после войны — немецкого народа. Я, настойчиво заявляю: этого не должно произойти ни в коем случае. Немцы не должны играть роль пешки в партии, разыгрываемой русскими или американцами».
Он добавил: «На настоящий момент трудно сказать, что представляет для нас наибольшую опасность в идеологическом плане, прожидовленный американизм или большевизм. Действительно, русские под давлением обстоятельств могут окончательно избавиться от еврейского марксизма, однако, лишь для того, чтобы возродить вечный панславянизм в его самом жестоком и диком облике».
«Что касается американцев, то если им не удастся в ближайшее время сбросить иго нью-йоркских евреев, их гибель последует незамедлительно — они так и не достигнут возраста зрелости. Их огромная материальная мощь при столь же поразительной слабости духа навевает образ ребенка, страдающего гигантизмом. Возникает вопрос, не является ли американская
2 апреля 1943 г . Гитлер заявил: «Если мы окажемся побежденными в этой войне, это станет полным крахом. Наши противники растрезвонили о своих намерениях так, что мы не можем питать никаких иллюзий относительно будущего (…) Эта мысль непереносима. Я с ужасом воображаю наш Райх, разодранный в клочья этими победителями, наш народ, отданный на растерзание диких большевиков и американских гангстеров. Однако, эта перспектива не может поколебать мою твердую веру в будущее немецкого народа. Чем больше страданий выпадет на нашу долю, тем более блестящим станет возрождение вечной Германии. Особенность немецкой души впадать в летаргию, в том случае когда возникает угроза самому существованию нации, послужит еще раз. Но я лично не могу вынести даже мысли о том, чтобы жить в этой переходной Германии, которая последует за падением нашего Третьего Райха.»
Спустя некоторое время, 30 апреля 1945 г ., канцлер Райха, в возрасте 56 лет, накануне обвенчавшийся со своей невестой, покончил жизнь самоубийством в окружавшей его атмосфере конца мира. В своих «Военных мемуарах» (том 3: Le salut, 1944-46. Plon, 1959) генерал де Голль пишет: «самоубийство, не предательство, положило конец его начинаниям».
«Германия — добавляет он — завороженная им до самых глубин своей души, служила своему Фюреру всеми силами. Она сохранила ему верность до самого конца, отдав ему столько сил, как ни один народ никогда не отдавал в распоряжение своего вождя…»
Он заключает: «Дело Гитлера было сверхчеловеческим и нечеловеческим. Он отстаивал его, не зная сомнений. До последних часов агонии в глубине берлинского bunker'а, он оставался несгибаемым и не знающим жалости, каким он был в дни своего торжества. Его борьба и память о нем покрыты мрачным величием сделанного им выбора; никогда не колебаться, не идти на сделки, никогда не отступать. Титан, пытавшийся удержать на себе весь мир ни сгибаясь, ни пытаясь облегчить тяжесть. Но в тот момент, когда все было кончено, у побежденного и разгромленного не было ли такого мгновения, когда глаза его заволокла потаенная слеза».