Загадка кольца с изумрудом
Шрифт:
— Надеюсь, не сильно затоскую, — ответила я на неуслышанный вопрос, как будто парой дней раньше не сходила с ума от грусти, глядя на бутерброды в «Маркс и Спенсер». — Одна моя давняя подруга каждый год устраивает грандиозную вечеринку для американцев и всех желающих, так что без индейки я не останусь.
— Да, но это совсем не то, что дома, — с таким чувством произнес Джей, что я на мгновение позабыла про Колина.
— Думаешь? — вырвалось у меня. Испугавшись, что речь вот-вот снова зайдет о бабушке, я пожала плечами и сказала: — Довольствоваться приходится тем, что есть. А Пэмми и всю ее семью я знаю с пятилетнего возраста, словом, побывать у нее будет все равно, что съездить домой. Вспомним о прошлом и все такое.
— Пэмми?
— Та самая подруга, которая устраивает вечеринку в День благодарения. Мы вместе учились в школе.
— Понятно. — Джей принялся обдумывать услышанное со столь серьезным видом, будто взялся изучать пункт маркированного списка в документе о финансовом положении компании. Есть ли в таких документах пункты маркированного списка? Я не имела понятия. Более того, и не желала знать. А вот Джей наверняка знал и все подробно бы разъяснил, если бы я спросила. Еще проиллюстрировал бы свои слова чертежами и примерами.
— В твоей семье отмечают День благодарения по всем правилам? — спросила я, притворяясь крайне заинтересованной в ответе. Цель я преследовала, признаюсь, низменную. Заставить Джея побольше говорить. И дать мне возможность спокойно наблюдать происходящее у него за спиной.
Его губы задвигались. Я улыбалась и кивала, но вместе с тем чутко следила за движениями Колина, точно сверхсовременный радар за маневрами военного судна.
У меня созрел новый план. Я не стану улыбаться. Не вскочу и не буду как ненормальная махать ему рукой. Я вздрогнула, вспомнив, как стояла в той комнате в Суссексе — с закрытыми глазами, чуть наклонив назад голову и приоткрыв рот.
Естественно, Колин понял, что он мне небезразличен.
Теперь следовало быть сдержаннее. Если он подойдет, значит, и я для него не пустое место. Не подойдет — увы и ах! Сейчас все выяснится.
Мешала одна мелочь: Колин стоял ко мне спиной, и если у него на затылке внезапно не прорезались глаза (что стало бы началом новой эры в отношениях между мужчинами и женщинами), он так и не узнает, что я здесь.
Мелочи, мелочи…
И тут — о чудо! — боги решили мне помочь. Колин вдруг вздрогнул и резко поставил кружку на стойку. Нет-нет, с ним вовсе не приключился эпилептический припадок и на него не нацелилась видная одному ему ядовитая змея. У него всего-навсего зазвонил мобильный. Колин резко отошел в сторону, как Джон Траволта в «Выжить», достал телефон и отвернулся от приятелей, якобы уединяясь.
Теперь он стоял ко мне лицом.
Моя младшая сестра называет подобное «беда: знаю, видишь». Начинается «знаю, видишь» с внезапного узнавания (Джиллиан, как правило, округляет глаза, приоткрывает рот и пронзает пальцем воздух: «Эврика!»). За узнаванием следует сомнение — палец опускается, а твой знакомый тем временем подходит ближе, чтобы лучше тебя рассмотреть. Третий этап — смятение. Ты поспешно убираешь поднятую руку, а тот, кого ты увидела, придумывает, как бы быстрее скрыться с твоих глаз, чтобы не здороваться. Надо бы убрать слово «беда» и оставить просто «знаю, видишь».
Но это придумка Джиллиан, не моя.
Ступень первая. Колин застывает на месте с телефоном у уха. Ступень вторая. Прищурившись, Колин наклоняется вперед. На его лице любопытство и смущение. Ступень третья…
Я не стала ждать, что он сделает на третьей ступени. Поспешно перевела взгляд на Джея.
— Соевая индейка? Ты серьезно? — спросила я затаив дыхание.
И приветливее улыбнулась Джею, так, на всякий случай. Представляю, как я в это мгновение выглядела. Бабуля осталась бы довольна.
— Так было единственный раз, — сказал Джен, явно стараясь убедить меня, что их меню на День благодарения не хуже, чем у других. — И лишь потому, что подруга моего брата не ест мяса. — Он произнес эти слова таким топом, будто считал, что не есть мяса — порок.
— И что у такой индейки за вкус?
— Вкус индейки, — ответил Джей.
В эту-то светлую минуту на наш столик и упала тень.
— Привет, — сказал Колин.
От него пахло холодом, свежим воздухом, осенней листвой, бескрайними парками — он никак не вписывался в духоту индийского ресторана. Две верхние пуговицы его светло-зеленой рубашки были расстегнуты, и ореховые глаза из-за нее казались зеленоватыми. Лицо, с тех пор как я видела его в последний раз, чуть сильнее загорело — здоровый, привыкший проводить время на улице человек. Впрочем, может, это мне лишь показалось. Потому что напротив сидел по-кабинетному бледный Джей.
Мне вспомнилось стихотворение Кристины Розетта «День рождения». Нет, заявлять, что мое сердце — певчая птичка на молодом побеге, во всяком случае без смеха, я не собиралась. И потом, насколько понимаю, Розетта имела в виду божественные силы, по крайней мере толковала не о плотской любви. Тем не менее настроение мое подскочило, закружило, словно опавшие листья на игривом осеннем ветру…
Потом резко упало. Сколь же нелепы эти противоречивые чувства! И как трудно их скрывать! Я возликовала, что он подошел ко мне, но вдруг вспомнила, что он не звонил. И возжелала тотчас увидеть по какому-нибудь признаку, по малейшему движению лица, что ему все-таки хотелось услышать мой голос.
А вместе с тем предельно разозлилась на себя за эту бурю волнений. Сколько мне лет, тринадцать?
— Привет, — ответила я.
Мы, как чокнутые, друг на друга уставились.
По крайней мере я смотрела на него точно дурочка и отчаянно пыталась придумать, что бы такое сказать. Только не «Где ты пропадал?» и не «Какого черта не звонил?». Ну, и, само собой, не «Колин, забери меня!». Такая фразочка неплохо подошла бы для рекламы «Калгана», не для теперешней беседы с Колином.
— Здравствуй, — громко сказал Джей, спасая положение. Он протянул руку: — Джей Уоткинс.
Их пятерни встретились с глухим звуком, точно столкнувшиеся грудь к груди гориллы в лесу.
— Колин Селвик.
— Ах да, прошу прощения, — пробормотала я, убирая прядь с лица. Она тут же снова упала на щеку. Волосы длиной до плеч и пробор сбоку — не слишком удобная прическа. — Колин — Джей. Джей — Колин.
Представив их друг другу — дважды, — я наконец вспомнила, что бы сказал в подобном случае благовоспитанный человек.
— Как поживает твоя тетя? — Я взглянула на Джея и пояснила: — Тетя Колина очень помогла мне в исследованиях.