Загадка кольца с изумрудом
Шрифт:
Даже если и так, теперь пути назад не было. Не представлялось возможным и открыто заговорить с Джейн — мешал сконфуженный священник.
Летти с опаской шагнула в глубь склепа. Свет с улицы, загороженный спускавшимися, внутрь почти не проникал. Если бы не факел, кем-то вставленный в кольцо на стене, пришлось бы пробираться ощупью — от колонны к колонне. Хоть и размеров факел был внушительных, он едва освещал тяжелый воздух небольшим оранжевым шариком огня и сильно коптил — сущий демон в очаге алхимика. Тень на стене, темнее, чем сам камень, говорила о присутствии здесь кого-то еще.
Человек, склонивший голову над темной могильной плитой, стоял спиной к свету. Его темная одежда вбирала в себя тусклое сияние и гасила его, при этом будто медленно двигаясь, отчего человек, хоть и не шевелился, словно колыхался в пространстве. Лишь серебряный набалдашник его трости, отражая свет, горел над гробом, точно у средневекового колдуна, что вызывает духов из неведомых глубин.
Глава 16
Все специально подстроено, подумала Летти.
— Добрый день, — отрывисто сказала она, охваченная суеверным страхом. В голове мелькнула мысль: «Вот-вот с лязгом откроется гроб и оттуда выплывет туманная фигура… Для чего же? — с раздражением спросила она у себя. — Чтобы прочесть стихотворение? Или сплясать хорнпайп? Держу пари, у призраков есть дела поважнее, нежели развлекать живых».
Если обладатель трости и услышал испуг в ее голосе, то нимало от этого не смутился. Лорд Вон повернул голову столь медленно, что само это движение показалось магическим.
— Моя дорогая миссис Олсдейл, вы, как обычно, появляетесь там, где вас не чают увидеть.
— Как и вы, милорд, — ответила Летти, проходя вперед в надежде на то, что из-за нее не будет видно Джейн. Но лорд Вон был ростом футов шесть, а Летти — немногим больше пяти. Не стоило надеяться на чудо. — Вам по душе бывать в склепах?
— По мне, тут весьма мило. Не согласны? — Лорд Вон обвел рукой темные каменные стены, черную тень и гроб перед собой. — Что за покой и умиротворение!
Летти взглянула на гроб, и ее передернуло от омерзения.
— Я нахожу умиротворение в иных местах.
В сиянии факела седина в волосах лорда Вона светилась дьявольским светом.
— Рано или поздно каждый из нас обретет и такой покой — желаем мы того или нет.
«Нет… нет… нет…» — прокатилось под каменными сводами скорбное эхо.
Летти заглушила его:
— Нет нужды торопить события.
— Неужто вы не желали бы такой смерти, как у Джульетты?
— Конечно, нет — из-за Ромео!
«Эо… эо… эо…» — заунывно пропело эхо.
— Ну, не из-за него. Из-за кого-нибудь еще, — спокойно сказал лорд Вон.
Летти усмехнулась:
— Расстаться с жизиыо от любви — что может быть глупее? Лишь поэтам подобное по вкусу.
— «Мозгу влюбленных и безумцев пылок, их властная мечта объемлет больше, чем хладный разум мог бы восприять», [8] — лениво процитировал Вон. — Вы предпочли бы иную смерть? Ради общего дела? За идею? — Он помолчал, подняв трость так, что змей-набалдашник зловеще сверкнул. — За родину?
— От старости, — сказала Летти.
— Вы ужасно нечестолюбивы, миссис Олсдейл.
8
«Сон в летнюю ночь» У. Шекспир (перевод М. Лозинского).
— Александр Великий умер в собственной постели.
— А Цезарь — не в постели, — заявил лорд Вон и прибавил, особо выделяя последнее слово: — Или Брут.
Чем бы ни занималась Джейн, Летти отчаянно надеялась, что она не станет мешкать.
Не желая обсуждать великих римлян, ее познания о которых были весьма ограниченны, Летти сменила тему:
— Так что же привело вас сюда? Быть может, страсть к философствованию?
— Вы о рассуждениях про смысл смерти? О нет. — Аккуратно остриженная голова лорда Вона склонилась к крышке гроба почти с нежностью. — Я пришел навестить друга.
Кольца на его пальцах неуместно сверкнули над темным гробом, напомнив о тщетности земных радостей и устрашающей могильной неизбежности.
— Не пора ли придать тело земле? — спросила Летти, с отвращением рассматривая гроб. На нем не было ни таблички, ни символов, ни имени, лишь ряд неглубоких линий, выцарапанных на крышке. Что это за надпись, Летти не смогла рассмотреть.
— Следовало еще пять лет назад, — ответил лорд Вон, медленно проводя по первой букве обтянутым перчаточной тканью пальцем. «Э». Палец перешел к соседнему значку. — Увы, мой бедный Эдуард! Я хорошо его знал.
— Эдуард? — повторила Летти.
Вон задумчиво смотрел на гроб, точно Гамлет — на череп Йорика.
— Лорд Эдуард Фицджеральд.
Выходило, хотя бы в этом Джейн не обманула.
— Это гроб лорда Эдуарда Фицджеральда? — произнесла Летти как смела громко, гадая, знает ли Джейн, где именно покоятся останки лорда Эдуарда и важно ли ей это знать.
— Бедный Эдуард. Он был так предан своей идее, — произнес лорд Вон тоном человека, что дивится непостижимому.
— Кем он был? — спросила Летти, проходя дальше, чтобы лорд Вон повернулся к ней и Джейн могла сделать все, что задумала. Однако Вон упрямо стоял на месте — лицом к гробу лорда Эдуарда.
— Моим кузеном. — На лице Летти невольно отразилось изумление, и лорд Вон скривил губы в умильной улыбке: — Невнимательно же вы читаете «Дебреттс», а, миссис Олсдейл? Большое упущение для дамы, которая выезжает в свет.
— Быть светской дамой у меня не очень-то получается, — призналась Летти. — Подсчитываю расходы я куда лучше.
Лорд Вон поднял руку с длинными пальцами.
— Меня это, впрочем, не касается. Но, так и быть, просвещу вас: Эдуард — сын леди Эмили Леннокс. Леди Эмили в свое время вышла замуж за Джеймса Фицджеральда, графа Килдэрского. Отец леди Эмили — герцог Ричмондский и старший кузен моей бабушки.