Загадка о тигрином следе
Шрифт:
Хотя тем, кто успел немного узнать Ягелло, наспех придуманная версия его смерти действительно могла показаться неправдоподобной. Ведь подполковник был достаточно выдержанным человеком. Тем не менее, никто не пытался открыто докопаться до истины. А комиссар Лаптев даже бросил, что не надо было быть пророком, чтобы заранее предсказать подполковнику близкий конец:
– Его Превосходительство в любом случае, кто-нибудь из красноармейцев пришил бы. Уж больно из него офицерство пёрло.
И всё-таки Одиссей желал, чтобы об этой истории как можно быстрей забыли. Однако сразу убраться из проклятого места не вышло,
*
Отряд взбирался всё выше и выше. На такой высоте даже небольшое усилие вызывало одышку. И постоянно хотелось спать. По ночам путники никак не могли согреться. В одну из ночёвок тихо скончался от сердечного приступа старый слуга Кенингсона. Археолог страшно переживал эту смерть. Он был просто убит горем. Все ему сочувствовали. После этого у Кенингсона сильно поднялось давление и часто мучили головные боли. Временами на него накатывали странные состояния. Иногда во время разговора он вдруг начинал рассказывать о себе какие-то сказочные истории, будто бы он на самом деле не он, а другой человек. Кира теперь постоянно находилась рядом с несчастным. Каким-то образом ей удавалось наложением рук на голову Кенингсона снимать приступы странного помешательства. Оставалось надеяться, что болезнь отступит, когда отряд начнёт спуск с опасной высоты.
Одиссей напротив словно преодолел какой-то барьер. Он постоянно чувствовал прилив духовной энергии, тело его будто включило неиспользованные резервы. На привалах Луков спал на холодной земле. А утром вставал отдохнувший и полный энтузиазма.
С большими трудностями, но экспедиция взяла приступом суровые скалистые перевалы. Перед ними во всю ширь горизонта раскинулась удивительной красоты горная страна, сверкающая в лучах солнца. Судя по карте, примерно через сутки экспедиция должна была вновь оказаться в местности с благоприятными климатическими условиями.
*
На границе бывшей Российской империи и Афганистана экспедиции встретился пограничный столб. Это был четырёхметровый обелиск, вытесанный из белого известняка с широким трёхступенчатым основанием. На вершине столба блестела на солнце медная табличка с двуглавым орлом.
При виде этого символа недавнего величия России Одиссей испытал гордость за державу, чьи границы простирались так далеко. Одно дело было читать об этом в книгах и смотреть на атласах, и совсем другое увидеть самому! И хотя Луков не был военным, он всё же отдал честь символу мощи Государства Российского. Его примеру последовали Георгий, Кенингсон, Кира с супругом, Насыров, таджики-носильщики, чехи и даже некоторые красноармейцы.
Комиссара это возмутило. Он напомнил всем, что они тут представители советской власти, которая покончила с прежней империей, бывшей тюрьмой народов. А посему Лаптев потребовал, чтобы красноармейцы немедленно сбили прикладами медную табличку с гербом императорской России. Одиссей не мог этого допустить. Между ним и комиссаром началась ругань. Пока они выясняли отношения, из-за дальнего холма появилась группа вооружённых всадников. Без всякого приказа красноармейцы залегли за камнями и приготовились к бою. Но сразу атаковать их всадники не стали, хотя на их стороне был фактор внезапности. Обе стороны стали наблюдать друг за другом с почтительного расстояния…
В военных вопросах Одиссей уже привык полагаться на погибшего подполковника, потому лихорадочно соображал что предпринять. В это время все кто находился рядом с ним поочерёдно рассматривали всадников в бинокль. Одиссей задумчиво взглянул на единственный оставшийся у экспедиции ручной пулемёт. Большую часть горного пути его несли в разобранном состоянии по частям и только недавно собрали – после рассказа чехов о «крейсирующей» в этих местах банде басмачей. И хорошо ещё, что до своей смерти подполковник успел научить расчёт пулемёта за неимением воды использовать для охлаждения ствола снег и даже мочу.
Впрочем, на басмачей неизвестные конники похожи не были. Одеты они были в форму с погонами и прочими знаками различия. Общее мнение было такое, что это скорей всего афганский пограничный разъезд.
– Вы ведь начальник! – произнёс Каракозов, глядя на Одиссея.
– Перестань! – набросилась на мужа Кира, прекрасно понимая, куда клонит её муж. – Он не обязан рисковать собой ради нас.
– Ошибаешься, дорогая! Он знал на что идёт, когда принимал эту должность.
– Это так, – согласился Одиссей.
– Вот видишь, он порядочный человек, – сказал жене Каракозов, и снова обратился к Одиссею:
– И раз уж мы попались им на глаза, то вряд ли они просто так пропустят нас на свою территорию. По-моему будет лучше попытаться договориться с ними.
– А чего договариваться, если у нас есть это? – недоумённо заметил комиссар Лаптев, похлопывая по диску пулемёта. Каракозов перепугался:
– Вы с ума сошли, это же погранстража! И потом их больше, чем нас.
Но Лаптев лишь отмахнулся он него. Его собственный план был таков: подманить всадников поближе, для чего сделать вид, будто сдаёмся, и внезапно расстрелять в упор.
– В азиатской войне такая тактика допускается – считал он.
Все ждали, какое решение примет начальник. И похоже выбора у Одиссея не было. Пора было вспомнить инструкции, данные ему в Москве как раз на такой случай.
Глава 80
Когда Одиссей приблизился к всадникам шагов на пятьдесят, они поскакали ему навстречу и взяли в кольцо. Никто из них не стал спешиваться. Вокруг безоружного одиночки хороводом закружили кони, позвякивала сбруя и оружие, резко бил в нос душный запах военной кожи и конского пота. Пытаясь определить, кто тут главный, Луков озирался, задрав голову. Но всадники постоянно перемещались. От этого мельтешения лиц у Одиссея даже немного закружилась голова. Пришлось снять очки, чтобы помассировать заболевшие глаза. В этот момент один из верховых уверенным голосом обратился к нему, и сразу стало понятно, что он и есть офицер.
– Кто вы? – раздался над головой Лукова суровый голос.
– Беженцы от большевиков – ответил Одиссей на местном языке и, вспомнив про дипломатию, пышно поприветствовал представителя властей иностранного государства:
– Очень рад встрече с вами. Да прибудет с Вами благословение Аллаха!
– Русские? – тем же казённым недружелюбным голосом осведомился пограничник.
– Да… В основном… Среди нас есть гражданские и одна женщина – поспешил пояснить Одиссей. – А я учёный-востоковед, бегу аж из самой Москвы.