Загадка Прометея

Мештерхази Лайош

Прежде всего я хотел бы внести ясность по поводу двух весьма распространенных заблуждений.

Одно, так сказать, элементарное: история «Арго» не связана с началом греческого кораблевождения, или «изобретением корабля». Путешествие «Арго» падает приблизительно на 1240 год до нашей эры. (Один только факт: Тесей еще не принимал в нем участия, будучи ребенком; Авгий же участвовал в нем — он был еще жив и не слишком стар. Целый ряд других фактов подтверждает названную дату, но я не хочу сейчас углубляться в это.) Греки уже в течение многих столетий знали судоходство и плавали по морям. Около 1500 года до нашей эры они захватили Крит. Входили в международный союз мореплавателей. Еще в XV веке греческие колонии, города имелись повсюду — от дельты Нила, вдоль палестинских берегов и до Малой Азии. Следовательно, «Арго» не был «первым греческим кораблем», а путь его — «началом греческого судоходства». Другое дело, что

экспедиция «Арго» была опасным и очень важным экспериментом, удивительным и единственным в своем роде для XIII века — века микенского пиратства и изоляции.

«Арго» — это не один корабль. Помимо всего прочего, можно ли себе представить, чтобы пятьдесят героев, пятьдесят молодых царевичей и владетельных особ Эллады без всякого сопровождения, на одном-единственном корабле проделали путь через все Черное море до берегов Кавказа, до Колхиды и обратно?! С любой точки зрения — общественной, организационной, технической — это нонсенс. А ведь до нас дошел рассказ о состязании гребцов, когда аргонавты шли по Мраморному морю. Да если бы пятьдесят гребцов состязались, находясь на одном корабле, корабль шел бы самыми невероятными зигзагами. И хорошо еще, если не поломались бы весла, а сам корабль не перевернулся бы. По всей вероятности, пятьдесят участников — это пятьдесят капитанов флотилии, флагманский корабль которой именовался «Арго». Иначе говоря, в экспедиции приняло участие пятьдесят кораблей, вернее, около пятидесяти: можно допустить, например, что Геракл, Иолай и Гилас находились на одном судне, Мелеагр и Аталанта также плыли на одном корабле (любовь, вспыхнувшая недавно, на калидонской охоте, побудила их отправиться в путешествие вместе). Во всяком случае, под «Арго» подразумевалась целая флотилия.

И конечно же, торговая флотилия!

Да. С определенной — фиктивной или истинной — торговой целью. Причем шли они тем же курсом, какой издавна освоили грузовые галеры пунийцев, перевозившие главным образом руду.

«Торговая» цель аргонавтов — колхидское золотое руно (символ веры и власти, некогда принадлежавший Элладе) — могла быть фиктивной или символической. В действительности экспедиция должна была установить: существовала ли для Эллады возможность — после распада международного союза и полувековой пиратской войны, при бойкоте со стороны Египта и морской монополии пунийцев — вернуться в мировую торговлю?

Это была очень важная попытка. Попытка, предпринятая партией мира, партией «пунического пути». (Этих попыток было даже несколько: ведь «Арго» и в западном направлении совершил по крайней мере одно, а скорее всего, два путешествия.)

Но как же тогда допустили к этому целую ораву безответственных хулиганов, например Диоскуров? А главное, почему доверили руководство юнцу Ясону? Почему не Гераклу, многократно испытанному, популярному герою партии мира? Которого к тому же аргонавты поначалу избрали было своим вождем?

Формально Геракл сам отказался стать во главе экспедиции и передал руководство Ясону. Почему именно Ясону? Действительно ли потому, что Ясон будто бы и затеял поход? Но тогда почему аргонавты выбрали сперва все-таки Геракла?

Рассмотрим все по порядку.

Ясона, отверженного престолонаследника Иолкского, с младенческих лет воспитывал Хирон, Великий Старец партии мира. Таким образом, у Геракла были все основания доверять ему. Конечно, непререкаемым авторитетом Ясон не пользовался, поэтому особенно властным быть не мог, да и сам по незрелости своей наделал немало глупостей, однако сомневаться в искренности его добрых намерений у нас оснований нет. По существу, он совершил лишь одну серьезную ошибку: поддался интригам и на полпути покинул Геракла. Если это верно. Если не сам Геракл их покинул. Истина, скорее всего, находится посередине: Геракл, вероятно, чувствовал себя чужим среди этих зеленых юнцов, нередко по разным причинам корил их но и Ясон не слишком старался всех примирить; очень уж хотелось ему доказать, что справятся они и без великого Геракла. (Геракл, между прочим, даже эту историю обернул на пользу делу мира: освободив Трою от «морского чудовища», победив Лаомедонта и посадив на трон Приама, он, в сущности, обеспечил грекам свободный путь через Геллеспонт!)

Геракл вынужден был отказаться от предводительства. Эврисфей не разрешил ему согласиться. Потому ли, что экспедиция «Арго» была иолкской затеей и, следовательно, делом эолийцев? Навряд ли. Даже наверное нет! Микены в те времена, наоборот, старались возглавить все начинания эллинов, и никто не оспаривал их права на это. (Разве только независимые дорийцы, но они и не считались эллинами.) Эврисфей не хотел — да и не мог, под давлением партии мира, — остаться в стороне от попытки аргонавтов, но руководить походом, взять на себя ответственность за него желал еще менее.

В душе Эврисфей (вернее, его советники) уже тогда был сторонником партии войны. Итак, хотите попытать счастья, пожалуйста, но Гераклу во главе похода не быть. Правда, в это время Геракл рассорился с Эврисфеем, возможно, как раз из-за «Арго», но нарушить прямой приказ того, кого сам же избрал своим повелителем, герой не мог. Эврисфей разрешил ему только — как, впрочем, и другим пелопоннесским юношам — принять в экспедиции участие на равных со всеми началах. Если бы он не позволил и этого, ему не удалось бы «подсунуть» аргонавтам нескольких сторонников партии войны. Ибо Диоскуры — все их поведение это доказывает — были именно сторонниками партии войны, людьми Эврисфея. Нестор? Думаю, Нестор — нет. Еще нет. Он пока не успел забыть, что Геракл совсем недавно возвел его на пилосский трон, и был благодарен герою. Нестор все еще был сторонником партии мира. Он ничем не отличился в ходе экспедиции — да и когда же он отличался? — но как будто и не карабкался на деревья со страху.

Эврисфей захотел участвовать в предприятии Иолка еще и потому, что — ведь кто знает, а вдруг?.. Он государь — ему приходится быть готовым ко всему. А что, если партия мира окажется права, что, если ей удастся…

И удалось?

И да и нет.

Удалось, так как «Арго» в ходе двух (или трех) своих плаваний благополучно миновал морские проливы (Геллеспонт, Босфор, Отранто, Мессинский пролив) и везде, от Кавказа до Сицилии, от Истрии до Ливии, возобновил связи с основанными в прошлом веке греческими колониями.

Но ведь сколько глупостей натворила молодежь! Уже в самом начале пути — лемносские женщины! Ну-ка вспомню просто для себя этот столь характерный эпизод!

Однажды ночью женщины Лемноса перебили все мужское население острова. (За исключением старого царя, которого спасла дочь его Гипсипила — посадила в лодку и столкнула ее в море. За это прочие женщины продали Гипсипилу, царицу, в рабство. Святотатство!) Целый год прожили они одни, без мужчин, и пришли к выводу, что это нехорошо. Не говоря уж о прочем, за этот год на Лемносе ни разу — а ведь и ветры дули, и бобовых зернышек хватало — не случилось родов. Ну, и вообще нехорошо, просто нехорошо! Короче говоря, когда в один прекрасный день к берегу Лемноса пристали аргонавты, женщины буквально озверели. Столько мужчин, и все сплошь — молодые! Не стану входить в детали. Тем более что это и неправда. Не все женщины накинулись на героев откровенно и нетерпеливо. Не все. Иные подступались исподволь, со вкусом. Были и такие, особенно из молодых, которые даже не обратили на мужчин внимания; эти — так, словно были на морском берегу одни и просто-напросто собирались купаться, — неторопливо, одну за одной, сбрасывали с себя одежды, так же неторопливо их складывали аккуратными горками, а потом, когда стояли уже по колено в воде, вдруг обнаруживали, что на них смотрят, что чужеземный герой уже совсем рядом, и в ужасе пытались как-то прикрыться, затем с визгом пускались наутек, то и дело озираясь, — бежали, испуганно-призывными криками маня в прибрежные заросли. Ведь и женщины не все на один лад. Нет, конечно. И мужчины бывают разные, но и женщины — тоже.

Факт тот, что на кораблях остался только Геракл. (Впрочем, остались еще, хотя мифографы странным образом забывают об этом, Мелеагр с охотницей Аталантой: ведь это было их свадебное путешествие.) Что же до Геракла, то я очень хотел бы, чтобы это взяли на заметку те, кто, памятуя о бесчисленных женщинах и сыновьях героя, полагают, будто его облик не отвечает требованиям социалистической морали: да-да, он остался на берегу, охранял корабли! Натура у него была, разумеется, горячая, но все же он сказал: нет! Называйте это, как хотите — религиозной непримиримостью или, наконец, просто жертвой, — но с этими убийцами, с этими ведьмами он спать не будет, ни за что на свете. Мелеагр и Аталанта, надо думать, не скучали. Другое дело Геракл — время-то шло! А тут еще стали долетать до него слухи, что женщины вознамерились навсегда оставить аргонавтов на Лемносе и даже Ясон не ответил на это решительным «нет». Геракл ждал несколько дней, ждал несколько недель, но потом решил, что хорошенького понемножку, и даже подумал: «Это уж слишком!» — причем, вполне вероятно, так думал уже не один он; тогда-то он подхватил свою палицу и ночью обошел все улицы, постучал во все окна: тревога!

И поспешили герои к кораблям — кто в окно, кто в дверь — под отчаянные вопли женщин и сыпавшиеся вдогонку проклятия: «мерзавец», «подлец», «обманщик» (мы-то знаем, сколь чувствительна женская гордость!). Но в героях вдруг, и притом с сокрушительной силой, воскресло сознание долга своего и ответственности — и они без проволочек подняли якоря и дружно взмахнули веслами.

Но, бог ты мой, что это была за гребля! Поначалу-то еще куда ни шло — пока слышались с берега женские голоса, — а уж потом!..