Загадка штурмана Альбанова
Шрифт:
А теперь о записке, почерк альбановский. Что можно предположить? Видимо, Брейтфус запрашивал о письмах. Гидрографическое управление осаждали родственники членов экипажа «Св. Анны» с вопросами о судьбе их близких. Управление отсылало их к Альбанову.
Письма он уничтожил. Это вполне естественно. На его месте, я думаю, поступил так бы каждый: все-таки это лучше, чем оправдываться потом всю жизнь. 1,5 кг писем! Это такая бомба! Разошли письма родственникам — пожалуй, дойдет и до следствия. Как это было в экспедиции Седова: допрашивали Линника и Пустошного относительного смерти Седова… В пакете, мы знаем, были только рапорт и «Выписка…», и — все. И никаких писем!»
Я еще раз перечитал письмо. Почему К. Полосов переслал записку Альбанова не мне, а Алексееву? Впрочем, наверное, потому, что Д. Алексеев тоже занимался судьбой «Св. Анны», но живет ближе, чем я, в Москве… В это время я уже занимался и поисками пропавшего в 1937 году при перелете из СССР в США через Северный полюс С. А. Леваневского, и в этом поиске наши пути с Д. А. Алексеевым неожиданно опять пересеклись, но обо всем этом, как и о некоторых сомнениях, связанных с письмом К. Полосова, позже, может быть, в следующей книге, где я попытаюсь рассказать о поиске С. А. Леваневского…
В те же дни я собирался лететь в Охотск, в сравнительном недалеке от которого, в сторону Магадана, лежал в горах обнаруженный вертолетчиками старый самолет, один из четырех моторов которого, вытаявший из снега, был выпуска 1937 года.
За день, как мне улететь в Охотск, позвонил из Красноярска некто Закриничный Владимир Куприянович. Дома была жена. Сказал ей, что у него есть нечто очень важное об Альбанове. Сколько она ни допытывалась о деталях, был непреклонен: «Только в личном разговоре». Я несколько раз пытался связаться с ним: звонил из Уфы перед самым отлетом — телефон молчал, из аэропорта Иркутска — телефон молчал, написал ему из Хабаровска. Вернувшись через месяц домой, ответа не получил. И вот сегодня ночью он неожиданно позвонил, но говорил загадочно, кругами, и так ничего и не сказал.
У меня уже было такое. Писал мне некто Ф. из Москвы загадочные письма, я специально поехал к нему, оказалось, психически больной…
Может, нечто подобное и в этом случае? Но все равно сверлила мысль: а вдруг?
Из Перми и из Тувинской АССР по-прежнему ничего не было. Поиски С. А. Леваневского отбирали у меня все больше и больше времени, не говоря уже о других делах, которые я тогда считал не то чтобы более важными, а более неотложными, что ли, и я попросил заняться и этой нитью поиска неутомимую В.3. Кузьмину…
И вот, наконец, ей письмо из Тувы, от младшей сестры Клавдии Федоровны Судьиной, Нины Федоровны:
«Вы спрашиваете о штурмане Альбанове Валериане Ивановиче. Опишу вкратце, что помню. Жили мы в Красноярске, на ул. Перенсона, 11. Нас было три сестры: Клавдия Федоровна, Нина Ф. и Фаина Ф. В этой же усадьбе рядом жили гражданка Альбанова Варвара Ивановна и ее мать Анастасия. Варвара Ивановна работала в детприюте с маленькими детьми воспитательницей. Клавдия Федоровна работала в больнице скорой помощи. Летом В. И. Альбанова уезжала с детьми на дачу. Клавдия Федоровна тоже — в должности врача. Затем, в каком году я не помню, наша семья из трех сестер переехала на другую квартиру, кажется, на ул. Советскую, 32. Я тогда училась в пятом классе. Я порой посещала мать Варвары Ивановны, Анастасию, забыла по отчеству, я звала ее бабой Настей.
Однажды летом, не помню в каком году, приехал сын Анастасии Альбанов Валериан Иванович, погостил всего 2 дня, очень спешил, командировка, очевидно, была срочная. Я его мельком видела, был одет по-флотски. Встретила я его у порога, очень торопился, кашлял. Мать провожала, плакала. Я побыла с ней минут пятнадцать. Варвара Ивановна была на работе. Через 3 месяца умерла Анастасия. Клава предложила Варваре Ивановне переехать к нам на Советскую, 32.
Жили вместе года четыре, наверное. Затем Клава вышла замуж за Бершадского, и они уехали в Пермь. Сестра Фая умерла, я жила в Краснотуринске, узнала по газете «Красноярский рабочий» о кончине сестры. Я больше в Красноярск не приезжала, пошли мои трудовые дни по селам и городам, и не знала, что Варвара Ивановна умерла и ее брат Альбанов В. И. Сестра у них была, но мы о ней ничего не знаем, где она работала, когда умерла, разговоров не было.
Прошло много лет, и житейские судьбы наши позабылись, письмами не переписывались. Вот и вся неточная история семьи Альбановых, очень жаль, но подробностей не знаю».
Я снова и снова перечитывал письмо. В нем было больше загадок, чем отгадок.
«В этой же усадьбе рядом жили гр-ка Альбанова Варвара Ивановна и ее мать Анастасия…»
Все совпадает: по воспоминаниям Воробьева, мифическая невеста В. И. Альбанова, Клавдия, жила как раз напротив Альбановых, то есть ею могла быть Клавдия Федоровна.
«Мать В. И. Альбанова умерла через три месяца после появления Альбанова…» Умерла она, как известно, в 1933 году. Получается, что В. И. Альбанов, уже «мертвый», появлялся у матери в 1833 или в 1932 году? Где-то жил до этого, может, под чужой фамилией?
Скорее всего, Нина Федоровна путала. Прошло столько лет, немудрено. А вдруг?
Я попросил Валентину Зиновьевну еще раз написать в Туву, как и в Пермь, где по-прежнему молчала Клавдия Федоровна. Ждать пришлось почти три месяца. И вот наконец письмо, опять из Тувы:
«Здравствуйте, Валентина Зиновьевна! Вкратце отвечаю на Ваши вопросы. Да, в 1925 году Альбанова бабушка Анастасия была еще жива. Она умерла, я думаю, наверное, года через три, в 1928 году. Как только бабушка Анастасия умерла, Варвара Ивановна переехала к Клавдии Федоровне на ул. Советскую, 32. По первому мужу фамилия Клавдии Федоровны была Никифорова. Жизнь ее не сложилась, похороны ребенка, неудача с мужем. И много других препятствий, медицинский институт не закончила. Я помню, в 1930 году Клава заболела брюшным тифом, произошел большой перерыв, притом был голодный год. Варвара Ивановна все время ухаживала. Через два месяца Клава поправилась. Заболела Варвара Ивановна. Свирепствовал сыпной тиф. Клава ухаживала, лечила, так вот спасали друг друга. А вот брата Валериана Ивановича потеряли бесследно, как уехал из Красноярска, так в воду канул. Ждали писем, не было. У меня сложилось такое впечатление, что Валериан Иванович был безусловно больной, и какой же он был мужественный. Когда я встретила его у порога, выходя из дверей, прежде всего бросилась болезненная бледность его лица, кашель глухой, и так он спешил ужасно. Встреча и проводы были мимоходные, нерадостные. Все оказались в больном состоянии…
Варвара Ивановна не раз говорила, что он обещался увезти ее и Клаву, кажется, в Архангельск. Шли годы, известий не было. Хоронить мне не пришлось Анастасию и Варвару. Я уезжала к сестре в Емельяновск. А в 1933 году навсегда уехала из Красноярска. Вспомнила я Варвару Ивановну и решила написать в Красноярск, но ответа не получила.
Валентина Зиновьевна! Сообщаю Вам печальную весть… Дорогая наша сестрица Клавдия Федоровна умерла 31 января этого года. 3-го февраля похоронили ее в г. Перми. Царство небесное нашим труженицам, пусть земля будет пухом! Пусть останутся они в нашем неугасаемом воспоминании. Почтим память бесценно дорогих, любимых Валериана Ивановича, Варвару Ивановну, Клавдию Федоровну! Вся жизнь их прошла в хлопотах, любви и преданности! Прощайте, милая семья Альбановых и милая и дорогая Клавдия Федоровна! 29 февраля 1985 года».