Шрифт:
1 глава
Руины старинного купеческого дома, открывшиеся глазу Генки, едва он вышел на большую лесную поляну, сразу произвели на парня изрядное впечатление. Когда-то это был даже не дом, а, скорее, настоящий дворец! Время, конечно, не пощадило его, и от былого облика мало что осталось, но даже эти жалкие останки былого великолепия поражали своим масштабом. Когда-то вокруг этой усадьбы, принадлежавшей купцу Иванникову, вольно раскинувшись, шумело большое торговое село, от которого ныне не осталось ни единого видимого следа. Лишь поле, поросшее местами ивняком… Прошлой зимой Генка случайно наткнулся на скупое упоминание о купце Иванникове в ветхом архивном документе, бог весть как и когда попавшем на ответственное хранение. Это было частное письмо мелкого служителя местной церкви своему другу в уездный город, в котором он выражал большие сомнения в законности форм и методов, коими Иванников быстро нажил себе огромное состояние, купил дорогущий наследный дворянский титул и выстроил такой дворец, что любому графу или князю в нём жить не зазорно! То ли татьбой, мол, сей купец промышляет, то ли с самим Нечистым договор заключил. Генку, естественно, заинтересовал столь загадочный Иванников,
2 глава
Упруго пружинила под ногами лесная почва, укрытая плотным ковром из старых, порыжелых еловых иголок. Настоянный на смолистой хвое воздух, хоть и тянул немного сыростью и прелью, но бодрил и придавал сил. Генка споро и весело шагал, мелькая между деревьями своим камуфляжным комбезом. Тропинка давно закончилась, но это ничуть не смущало его: направление, заданное навигатором, он чётко выдерживал. Сбиться с шага его заставил… колокол! Заунывный, чуть дребезжащий звук раздался внезапно, и, как показалось вначале, очень близко, не дальше нескольких сотен метров. Колокол зарыдал, как по покойнику, заставляя невольно покрыться мурашками спину, и Генка остановился. Огляделся вокруг, и, не заметив ничего подозрительного, сверился с прибором. До усадьбы Иванниковых оставались добрых три километра. Генка ухмыльнулся, сунул навигатор во внутренний карман куртки и ещё быстрее ринулся вперёд, немного досадуя на себя за минутную нерешительность. Подумаешь, звон колокола померещился! Эка невидаль! Последние километры до цели он преодолел одним махом, и, выйдя на опушку леса, остановился, чтобы осмотреться. Вот тогда-то посреди большой поляны он и увидал руины дворца Иванниковых. И тут в тёплый весенний день откуда-то взялся сильный порыв ледяного, пронизывающего до косточек ветра, и ударил ему в лицо.
– Неприветливо встречаешь меня, купец! – пробормотал себе под нос Генка – ну, да ничего. Знай, что я не отступлю, как бы ты не старался. Хоть сам явись ко мне в образе адского демона!
Только он успел произнести эти слова, как у него за спиной раздался злобный дикий хохот. Генка вздрогнул от неожиданности и резко обернулся всем корпусом назад, но, конечно, там ничего не было.
– Морок? Ну-ну! – и быстро, едва не в припрыжку, он устремился к усадьбе. Первым делом нашёл местечко поудобнее и поставил одноместную палатку, сразу же оборудовав место для ночлега. Очертил ножом по земле круг и зашептал охранную молитву, предположив, что эта ночка будет неспокойной. Время было обеденное, а долгая прогулка по лесу взбудоражила молодой аппетит, и Геннадий решил пока унять своё любопытство, приступив к скромной походной трапезе. Парень немного удивился тому, что, несмотря на ощутимый голод и пустоту в желудке, кусок в горло лез с трудом, как будто что-то мешало. Кое-как втолкав в себя один бутерброд и запив его чаем из термоса, он приступил к осмотру и изучению купеческой усадьбы. Гена нашёл каким-то чудом сохранившийся вход в подвал, в подземелье дворца, но принял решение спуститься туда на следующее утро, так как сейчас просто не хватило бы времени управиться там до наступления темноты. Старенькая "Тёрка" то и дело выдавала отличные сигналы, и к вечеру Генка подсобрал изрядное количество медных и серебряных царских монет и нательных крестиков. "Сохран" большинства из них безмерно радовал, казалось, что они не пролежали в земле три столетия, а были сделаны не позже, чем в прошлом году…
– Неплохо, конечно, когда "империя" прёт – рассуждал он сам с собой, заваривая в котелке копарской чаёк с молодыми листочками смородины, – но не за этим я сюда шёл. Мне нужно золото!
– Эхе-хе! – раздался где-то рядом старческий надтреснутый голос – всем только золотишко подавай! А где ж его взять-то, чтобы на всех хватило?!
Генка снова вздрогнул и поднял от котелка глаза. Перед ним стоял странно одетый старик и, хитро прищурившись, с интересом рассматривал парня.
– Здорово, дед! А ты откуда здесь появился? – удивлённо спросил Гена – места-то тут нежилые. И прикид у тебя какой-то… старинный, что ли?
– А! Ты на тряпки-то, внучок, шибко внимания не обращай! – живо парировал старик – а насчёт мест нежилых, так это, опять же, как посмотреть. Я вот, как видишь, живу!
При этом дед вдруг резко забеспокоился, закрутил во все стороны головой. Как-то весь сжался, и даже будто стал ниже ростом:
– Пора мне, паря! Завтра ещё зайду, поговорить нам с тобой надо. А ты смотри, ночью-то крепко не засыпай. Спи вполглаза, а то они и до тебя доберутся!
– Кто "они", дедуля? – спросил было Генка, но старика уже и след простыл. А парень понял, что пришелец, только что разговаривавший с ним, так и не перешагнул очерченного с молитвой круга. Солнышко неумолимо клонилось к закату, задевая своим краем верхушки деревьев, повеяло свежей вечерней прохладой. Усталость, накопленная за день, подкралась незаметно, и глаза сами собой начали слипаться. Генка забрался в палатку, запер входной клапан и залез в спальный мешок. Через минуту он уже крепко и сладко спал. Он не услышал, как по всей округе вдруг заухали совы и жутковато заплакали филины, а ночная тишина вокруг его палатки перестала быть таковой, наполняясь неясными и зловещими звуками. А Генке снился просто чудесный сон, и он был настолько реальным, что парень, не открывая глаз, уже засомневался, а сон ли это?..
3 глава
Как-то неожиданно быстро наступило утро. Только, вроде бы, успел сон глаза сомкнуть, как подниматься пора настала. Солнышко успело так нагреть крышу палатки, что температура внутри её стала напоминать сауну! Генка бодрячком вскинулся, выскочил наружу, и просто обомлел! Свою упавшую нижнюю челюсть парень еле успел поймать уже где-то в районе груди. В нежном утреннем свете дворец Иванниковых стоял перед ним целёхонький и невредимый! Во всей своей былой красе и великолепии! От ажурных кованных ворот к мраморному крыльцу с широкими ступенями и рядами стройных колонн, напоминавших античную Элладу, вела вымощенная белой брусчаткой дорожка, вдоль которой благоухали крупным цветом шикарные кусты роз. Генка мгновенно забыл и про завтрак, и про всё на свете. Как зачарованный, он медленно пошёл к воротам, которые без скрипа распахнулись перед ним от одного лёгкого толчка в створку. Парень двинулся по брусчатке к крыльцу, роса на тёмно-зелёных листьях роз светилась и играла тысячей оттенков в утреннем солнце, подобно маленьким бриллиантам, а аромат цветочной утренней свежести кружил голову и волновал кровь, заставляя её бежать быстрее по артериям и венам. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а разум был весь в предвкушении и ожидании скорого чуда, которое вот-вот-должно было свершиться. Подойдя ко входной арке, украшенной искусно изготовленной резной дверью-рамой для цветного венецианского стекла, Генка увидал двух лакеев в парадных ливреях и напудренных париках, стоявших по обе стороны двери. Они оба, приветствуя, молчаливо склонились в низком поклоне перед парнем, как будто он был важным и почётным гостем, которые нечасто посещают этот дом. Затем, не переставая кланяться, распахнули перед Генкой обе створки двери, сопровождая свои действия широким приглашающим жестом. Войдя в просторный холл, убранство которого было выполнено в красно-золотой гамме, Гена залюбовался произведениями живописи неизвестных ему художников, коими были во множестве украшены стены. Здесь были изображены портреты мужчин и женщин, батальные и охотничьи сцены, поражали тончайшей работой пейзажи и натюрморты. Парень замедлил и без того небыстрый шаг, всё больше очаровываясь увиденным. От холла влево и вправо уводили два больших коридора, а прямо перед ним была широкая мраморная лестница на второй этаж, с красивыми перилами, также красно-золотыми в тон холлу. По этой лестнице навстречу Генке спешила молодая девушка, одетая в воздушное белое платье с кринолином по тогдашней моде. Дробный стук её каблучков по ступеням лестницы заставил оторваться от картин, и вернул Генку в реальность. Девушка лёгким ветерком подбежала к нему, мила и непосредственна. Она чуть запыхалась от быстрого бега, щёчки горели румянцем, а большие чёрные глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц светились юной радостью.
– Здравствуйте, Геннадий! – мелодичным колокольчиком зазвенел голосок прелестной девы – меня зовут Анна Тихоновна, графиня Иванникова. Пойдёмте же скорее, мой батюшка Тихон Игнатьевич давно ждёт Вас в своём рабочем кабинете! Он желает видеть и говорить с Вами.
С этими словами юная графиня схватила Генку за руку и повлекла за собой вверх по лестнице. "А меня здесь, оказывается, знают…" – подумал Генка – "и непросто знают, а даже ждут! Ого, с какой силой эта девица тащит меня наверх! Не каждый мужик так сможет"…
Еле успевая за своей спутницей, Генка вскоре оказался перед тяжёлой дубовой дверью, украшенной рельефной бронзовой инкрустацией. Массивное кольцо в носу бронзовой головы льва три раза ударило в бронзовую гриву на груди зверя, и из кабинета раздался громкий, грубый голос:
– Войдите!
Едва Генка перешагнул порог, как его и Анну со всех сторон окружили какие-то молодые люди, почему-то говорившие все одновременно, и от этого не слишком внятно. Их повлекли к овальному столу, стоявшему в самом центре кабинета, во главе которого в кресле, более походившем на богато украшенный трон, сидел немолодой мужчина с волевым лицом и пронзительными, но умными глазами. Вперив в Генку свой тяжёлый, давящий взгляд, Тихон Игнатьевич молча, одним лишь властным жестом, отогнал суетившихся возле парня молодых людей. Те, усадив Геннадия на стул у стола, поспешно отошли назад и выстроились в ряд у стены кабинета.
Конец ознакомительного фрагмента.