Загадки Петербурга I. Умышленный город
Шрифт:
Я посмотрел на небо и искренно присягнул себе не возвращаться в этот город самовластья голубых, зеленых и пестрых полиций, канцелярского беспорядка, лакейской дерзости, жандармской поэзии…
В 20–30-е годы XIX века Петербург продолжал украшаться, благоустраиваться. К этому времени сложился ансамбль Дворцовой площади в своем нынешнем виде, продолжалось строительство Исаакиевского собора (архитектор О. Монферран), про который горожане говорили, что его сорок лет строили, а потом сорок лет ремонтировали. Началось строительство в 1818 году, а закончилось в 1858-м. Исаакиевский собор — одна из самых грандиозных и дорогих построек Петербурга: его возведение обошлось в двадцать три миллиона рублей. Снаружи его украсили бронзовые барельефы, выполненные на темы евангельских
Особый интерес в городе вызывала установка колонн из гранитных монолитов вокруг здания. Каждая колонна весила около ста тридцати тонн. «Посредством самого простого механизма огромная масса гранита, скала под прекрасной наружностью, поднята и поставлена на место в один час. Мы смело можем сказать, что в Европе нет подобных колонн из цельного гранита. Сей храм будет памятником, достойным России», — писала в 1823 году газета «Северная пчела».
Неподалеку от Исаакиевского собора, на Сенатской площади, также шли работы: возводились здания Сената и Синода. Прежде на этом месте был известный в Петербурге несчастливый дом: после ссылки Меншикова этот дом, принадлежавший светлейшему князю, был отдан Б. К. Миниху (тоже впоследствии сосланному). После Миниха он перешел к А. И. Остерману, а когда был сослан и Остерман, владельцем дома стал канцлер императрицы Елизаветы А. П. Бестужев-Рюмин, со временем тоже отправленный в ссылку. Таким образом, дом, принадлежавший известнейшим русским государственным деятелям XVIII века, заслужил репутацию рокового. С 1764 года его передали Сенату. В 1834 году архитектор К. Росси завершил постройку ансамбля зданий Сената и Синода. Та же «Северная пчела» так описывала его: «Величественное здание закончено, оно представляет прекрасную картину. Из-за арки является Галерная улица, как театральная декорация; в конце ее развевается флаг на новом Адмиралтействе».
Кроме того, по проектам Росси в Петербурге созданы ансамбль Главного штаба на Дворцовой площади, Михайловский дворец (ныне здание Русского музея), Александринский театр, Елагин дворец. Архитектор мечтал о создании идеального города единого целого, построенного по классическим законам гармонии. Один из его знаменитых ансамблей — Михайловская площадь (ныне площадь Искусств), перед Михайловским дворцом вместе с двумя спроектированными им новыми улицами Инженерной и Михайловской. Другое творение Росси — Театральная площадь (ныне площадь Островского), Театральная улица (улица Зодчего Росси) и Чернышева площадь (площадь Ломоносова). Центром этого ансамбля стал Александринский императорский театр.
«Счастливая особенность Петербурга заключается в том, что целые площади его построены по одному замыслу и представляют собою законченное художественное целое, — писал Н. П. Анциферов в книге „Душа Петербурга“. — Здесь воздвигались не отдельные здания с их самодовлеющей красотой, а строились целые архитектурные пейзажи… В качестве примера площади, созданной как единый художественный замысел, может явиться Сенатская площадь. Захаров и Росси окружили… ее бледно-желтыми с белыми колоннами и орнаментами строениями позднего классицизма… Есть… в Петербурге целый квартал, созданный по плану одного архитектора (Росси)… Глядя на безвкусные новые здания… с горечью вспоминаешь о римской мечте Росси. Вот содержание его записки: „Размеры предлагаемого мною проекта превосходят те, которые римляне считали достаточными для своих памятников. Неужели побоимся мы сравниться с ними в великолепии? Цель не в обилии украшений, а в величии форм, в благородстве пропорций, в нерушимости. Этот памятник должен стать вечным“».
В 30-е годы на берегах Невы появились древние египетские сфинксы. Они были найдены при раскопках в Фивах и в 1830 году куплены русским правительством. В 1832 году сфинксов привезли в Петербург и установили на набережной перед Академией художеств. Теперь дети тысячелетий, попавшие на север, стоят на гранитной набережной Невы, глядя в ее холодные просторы.
Благоустраивались центральные улицы города: мостовая Невского проспекта стала паркетной — камни заменили деревянными торцами, которые накладывали на деревянный настил (позже на бетонный) вплотную один к другому, скрепляли смолой и посыпали крупным песком. Торцовые мостовые были удобны для езды и хождения, но довольно дороги. Поэтому торцовое покрытие было только на центральных улицах города, а большую часть улиц по-прежнему мостили булыжником, так же как и площади, даже Дворцовую. Только для царского проезда на Дворцовой площади сделали неширокую торцовую полосу. Булыжные мостовые были очень неудобны, при езде по ним немилосердно трясло. А тяжелые подводы на такой мостовой поднимали неимоверный шум. Первый асфальтовый настил появился в Петербурге в 1844 году на Полицейском мосту.
Вдоль мостовой тянулись тротуары, на Невском проспекте они были довольно широкие, в две плиты. На городских окраинах тротуары настилали из досок, рядом с водосточными канавами, а иногда и прямо над ними. Такие тротуары представляли определенную опасность для жизни. Городская хроника повествует о гибели обывателя, ступившего на доску тротуара, не закрепленную на концах. Один из концов под его тяжестью взлетел кверху, ударил беднягу по голове, тот упал в водосточную канаву и захлебнулся. До 60-х годов прошлого века на улицах не курили. Это строго запрещалось.
Невский проспект продолжал украшаться новыми зданиями, но в основном в своей парадной части, которая начиналась от Дворцовой площади и заканчивалась у Аничкова моста. В XVIII веке Фонтанка считалась окраиной города, и на Аничковом мосту стоял караул, проверявший документы приезжих. Поначалу мост был деревянным, затем его перестроили в камне, однако он остался по-прежнему узким: две кареты не могли проехать по нему одновременно.
В XIX веке движение городского транспорта увеличилось, и в 1841 году Аничков мост реконструировали и расширили. Решено было украсить его четырьмя скульптурными группами работы П. К. Клодта. Горожане стали свидетелями нескольких метаморфоз украшения моста: сначала сюда доставили на специальных катках с Васильевского острова, из мастерской Клодта, две бронзовые и две гипсовые скульптурные группы. Петербуржцы недоумевали: где же два других бронзовых укротителя? Оказалось, что император Николай I подарил их прусскому королю, приезжавшему в Петербург. Целый год на мосту стояли гипсовые кони. От непогоды их хвосты отвалились. К этому времени Литейный двор изготовил двух новых бронзовых укротителей, и в 1843 году их установили на мосту. Но горожанам недолго пришлось любоваться ими, в 1846 году две скульптуры снова исчезли: император подарил их на этот раз неаполитанскому королю! Наконец, в 1850 году третья по счету пара бронзовых скульптур заняла пустовавшие постаменты, и теперь четыре конные группы, как и полагалось, украсили Аничков мост.
За Аничковым мостом Невский проспект утрачивал свой парадный вид. А Знаменская площадь, по описанию А. Ф. Кони, была «обширна и пустынна, как и все другие, при почти полном отсутствии садов или скверов, которые появились гораздо позже. Двухэтажные и одноэтажные дома обрамляют ее, а мимо станции (вокзала Николаевской железной дороги. — Е. И.) протекает узенькая речка, по крутым берегам которой растет трава. Вода в ней мутна и грязна, а по берегу тянутся грубые деревянные перила».
Невский проспект от Знаменской площади до Александро-Невской лавры выглядел и вовсе захолустной окраиной: «Он обстроен окруженными заборами невысокими деревянными домами с большими частыми перерывами. Никакой из ныне существующих в этой части Невского улиц еще нет. Есть лишь безымянные переулки, выходящие в пустырь… По левой стороне улицы мы подходим к обширной площади, называемой Конной от производящегося на ней конского торга и служащей для исполнения публичной казни, производимой всенародно» (А. Ф. Кони. «Петербург. Воспоминания старожила»). Приговоренного к наказанию привозили на специальной колеснице, посредине которой был столб. У человека, привязанного к столбу, на груди висела доска с названием преступления, за которое он осужден. Если узник принадлежал к «привилегированному сословию», палач ломал над его головой шпагу (что означало лишение гражданских прав), а если из простых — его били плетьми. Это варварское зрелище можно было наблюдать до 1863 года.
В 30–40-е годы в столице бурно развивалось строительство доходных домов, владельцы которых сдавали жильцам квартиры, комнаты и углы, то есть части комнат. Доходные дома не походили на особняки знати: в них старались устроить как можно больше помещений, потолки в них были ниже, окна меньше; их выгодно было строить многоэтажными. Первый пятиэтажный дом у Кокушкина моста появился в столице в 1830 году.
Владельцы доходных домов старались как можно плотнее застроить участок, уменьшая размеры дворов: так появились дворы-колодцы. В комнаты, выходившие в них окнами, и днем почти не проникал свет. Быстро выросли целые улицы доходных домов, стоявших вплотную друг к другу: за шеренгами более или менее нарядных фасадов скрывались грязные дворы, зловонные лестницы.