Загадки топонимики
Шрифт:
Во всем этом мысль, а не образы, рассудок, а не чувство.
Собственно, и числовые топонимы, основанные на «пятерке», тоже почти таковы. Конечно, число «пять» несколько отличается от своих ближних соседей: половина десятка, пять пальцев на каждой руке; в древности счет пятерками был распространен достаточно широко. Но, с другой стороны, особенной, таинственной силой число «пять» как-то в глазах людей не отличалось.
Названия мест могут включить его в себя, скажем, в тех случаях, когда в обычном положении они обладали бы признаком четырехкратности, но вдруг, в виде исключения, оказались, так сказать пятеричными.
Чаще всего на перекрестках
Если поискать, то теперь в Ленинграде наверняка можно найти и другие похожие перекрестки (ну, скажем, там, где скрещиваются улицы Фурманова и Чайковского и в самое перекрестье вклинивается Косой переулок, картина получается такая же).
Но по каким-то причинам только то, первое — единственное — пересечение из всех наличных было еще в XIX веке замечено, отличено от других и получило хоть не официальное, а только народное, но зато чрезвычайно стойкое имя У ПЯТИ УГЛОВ, или ПЯТЬ УГЛОВ.
Здесь дело уже не просто в констатации факта: перекресток с лишним углом. Здесь, несомненно, заложено и какое-то эмоциональное отношение именно к данному, а не к любому другому пятиугольному, перекрестку.
Большинство «5 — топоним — 5» стоят как-то на грани между эмоцией и чистым прозаическим описанием предмета.
Конечно, гора БЕШТАУ над ПЯТИГОРСКОМ имеет в своем силуэте нечто, что заставило местных жителей именно ее (а, скажем, не Машук) назвать ПЯТИГОРЬЕМ (из тюркского «беш» — пять, «тау» — гора). Но в то же время это же имя, с ничтожным отклонением, носит и гора БЕШ-БАРМАК возле Баку («беш» — пять, «бармак» — пальцы), «пятипалая» гора, по скалам о пяти зубцах на ее вершине.
Можно поручиться, что не так уж точно были подсчитаны эти самые зубцы, чтобы можно было утверждать, что их именно пять, а не шесть и не четыре. Что ты будешь считать на вершине горы отдельным зубцом? Вопрос спорный.
Но народной фантазии гора пятиглавая приятнее, чем, скажем, одиннадцативершинная или двухвершинная. Народ подгоняет внешний вид предмета к своим излюбленным представлениям, и гора превращается в Бештау или Беш-Бармак; дальневосточная река — в УГЫДЫНЗУ (В. Арсеньев переводит это имя с испорченного китайского как «река пяти вершин»); истоки Амударьи в ираноязычных местах Средней Азии — в ПЯНДЖ, что значит «пять истоков», хотя как подсчитаешь множество ручьев и речек, из которых могучая водная струя образуется? И сохраняют долгие десятилетия свои «маломощные» имена и город ПЯТИХАТКИ Днепропетровской области и станица ПЯТИИЗБЕННАЯ на Дону, о которой уже в конце XIX века Брокгауз и Ефрон писали, что ее населяют 12 тысяч жителей… Так что тут это «пять» давно утратило свое точно-описательное значение, перестало быть числом и даже числительным. Превратилось в один из излюбленных топонимических элементов-основ.
То же самое можно сказать и про индийский топоним ПЕНДЖАБ — пятиречье (конечно, в каждом районе земли всегда можно при желании выделить пять, семь и сколько угодно нужных для учета рек), и про турецкое БЕШ-КИЛИССА (пять церквей), и про Крымское БЕШ-ТЕКИЭ («пять корыт» для водопоя, которых нет на этом месте уже множество лет)… Везде счетный момент отступает на второй план перед моментом числовой символики, теперь уже, возможно, и не очень доступной нашему пониманию.
А рядом, конечно, существуют во всех странах мира и чисто «счетные» пятерные топонимы. Вероятно, русское ПЯТЫЙ ПРОЛИВ Курильского архипелага и на самом деле является в какой-то системе отсчета пятым. ПЯТАЯ РОТА (так назвался некогда один из населенных пунктов Херсонской губернии, населенный сербскими колонистами), можно полагать, была связана с каким-то армейским делением полков. В австрийском ФЮНФКИРХЕНЕ — «пять церквей» (теперь это место входит в состав Венгрии и носит венгерское имя Печ), вероятно, в какой-то момент его истории было именно пять храмов.
Наверное, и у станции БЕШ-АРЫК в Узбекистане текут или текли действительно пять арыков, и РИО-КИНТО (в Аргентине), если идти в заданном направлении, следует, как и положено «Пятой реке», за Рио-Кварто, о которой уже говорилось… Мы это видели и в связи с другими числительными: конечно, они могут образовывать и чисто описательные, как бы холодно фотографирующие действительность топонимы. Мне было важно констатировать, что не всегда они ведут себя так.
Топонимы, построенные на числительном «шесть», представлены в моей коллекции, да, насколько я могу судить, и на карте мира, несравненно слабее, чем «пятерки», «тройки» или даже «четверки».
Среди наших русских имен мест встречается немало таких, в которых можно обнаружить основу этого числительного. Но она обычно пришла в них из какого-либо фамильного имени или прозвища (ШЕСТЕРИКОВО, ШЕСТЕРНЕВКА) и прямого отношения к самому числу не имеет.
Попробуйте выяснить, откуда взялось имя населенного пункта на реке Ингульца в южной Украине: ШЕСТЕРНЯ? Сомнительно, чтобы им указывалось на что-то, составляющее «шестеричный» природный признак места. Скорее всего здесь прозвище родоначальника, основателя, владельца данного населенного клочка земли. Не хочу гадать без достаточных данных…
Разумеется, можно встретить и настоящие числительные топонимы, произведенные от слова «шесть», означающего «пять плюс один». Так, в архипелаге Курильских островов, очевидно, неподалеку от пролива ПЯТЫЙ, существовал некогда и пролив ШЕСТОЙ. На современных картах можно найти только ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ТРЕТИЙ и ЧЕТВЕРТЫЙ КУРИЛЬСКИЕ проливы, Пятый и Шестой получили новые, уже именные названия.
Трудно сомневаться в том, что в урочище АЛТЫ-КАРА-СУ (шесть гнилых речек), речек (скорее всего не гнилых, а пересыхающих, со стоячей водою) и на самом деле шесть. Не три и не двенадцать. И несомненно, немецкое средневековое шестиградье — ЗЕХСШТЭДТЭ состояло из Бауцена, Герлица, Циттау, Лаубана, Каменца и Любия — ровно из шести городов.
Но в общем-то число «шесть» — обыденное, прозаическое, ничем не выделяющееся из ряда число. И названий, посвященных ему, если я не ошибаюсь, не так уж много.
Иное дело число «семь» и связанные с ним поверья, суеверья, приметы, пословицы, фольклорные образы. Семь звезд Большой Медведицы. Семь цветов радуги. Семь пар чистых и семь пар нечистых. Семь дней недели. Семеро одного не ждут. А когда-то еще и семь планет, семь сфер небесных, «пребывать на седьмом небе»… Наши предки жили под обаянием числа «семь», и ничуть не удивительно, что географических мест с, если так можно выразиться, признаками, кратными семи, им виделось в мире куда больше, чем каких-нибудь шестикратных. Виделось потому, что хотелось видеть.