Загадочная история Бенджамина Баттона (сборник)
Шрифт:
Прошлое — как он вел своих солдат на штурм Сан Хуан Хилла; как прожил первые годы после женитьбы, работая до летних сумерек, вертясь в людском водовороте ради юной Хильдегарды, которую любил без памяти; как еще прежде сидел до поздней ночи, покуривая сигару, в старинном, мрачном доме Баттонов на Монрострит вместе со своим дедом — исчезло из его памяти, подобно мимолетному сну, словно этого и не бывало вовсе.
Он ничего не помнил. Не помнил даже, теплым или холодным молоком его только что поили, не замечал, как проходили дни, — для него существовала лишь колыбель и Нана, к которой он давно привык. А потом он совсем утратил память. Когда он хотел есть, он плакал — только и всего. Дни и ночи сменяли друг друга,
А потом наступил полный мрак: белая колыбелька, и смутные лица, склонившиеся над ним, и чудесный запах теплого, сладкого молока — все исчезло для него навек.
Перевод Т. Луковниковой
Алмазная гора
1
Род Джона Т.Ангера был на отменном счету в Геенне - есть такой городок на Миссисипи. Отец Джона из года в год в жарких боях завоевывал первенство по гольфу среди любителей; миссис Ангер славилась, по местному выражению, "на все котлы и сковороды" своим зажигательным предвыборным красноречием; самому Джону Т.Ангеру едва исполнилось шестнадцать, однако новейшие нью-йоркские танцы он откалывал еще в коротких штанишках. И вот теперь ему предстояло на какое-то время расстаться с родным домом. Вся провинция, как известно, донельзя чтит учебные заведения Новой Англии: на алтарь этого почтения провинциалы приносят цвет своей молодежи, и родители Джона не остались в стороне. Непременно надо было, чтобы он отправился в колледж святого Мидаса близ Бостона - не прозябать же их драгоценному и одаренному сыну в Геенне!
А в Геенне - кто бывал там, тот знает - фешенебельные закрытые школы и колледжи едва различают по названиям. Местные жители давным-давно отстали от мира сего и хоть и очень стараются поспеть за модой, но живут большей частью понаслышке. Чикагской ветчинной принцессе их одежда, манеры и литературные вкусы, конечно, покажутся "как-то слегка прошлогодними".
Джон Т.Ангер был готов к отъезду. Миссис Ангер по-матерински набила его чемоданы летними костюмами и вентиляторами, а мистер Ангер презентовал сыну туго набитый асбестовый бумажник.
– Помни, здесь тебе всегда будут рады, - сказал он.
– Семейный очаг не остынет, будь уверен, мальчик.
– Я знаю, - сглотнул комок Джон.
– И не забывай, кто ты и откуда родом, - горделиво добавил отец, - это убережет тебя от неверных поступков. Ты - Ангер из Геенны.
Родитель и сын пожали друг другу руки, и Джон пустился в путь, обливаясь слезами. Через десять минут, покидая пределы города, он остановился и обернулся на прощанье. Старинная викторианская надпись над вратами была ему чем-то отрадна. Отец все время предлагал сменить ее на что-нибудь бодрое и доходчивое, скажем: "Вот вы и в Геенне" или просто на "Добро пожаловать", а пониже выложить лампочками сердечное рукопожатие. Мистер Ангер считал, что старая надпись какая-то мрачноватая, но вот поди ж ты...
Джон поглядел - и обратился навстречу судьбе. И небесный отсвет оставленных позади огней Геенны был, казалось, исполнен теплой и яркой прелести.
От Бостона до колледжа святого Мидаса полчаса на "роллс-ройсе". Сколько в милях - навеки останется тайной, ибо, кроме Джона Т.Ангера, никто не приезжал туда иначе, как на "роллс-ройсе", да, пожалуй, никто и не приедет. Это колледж для избранных - самый дорогой колледж в мире.
Первые два года прошли очень приятно. Джон учился с отпрысками денежных тузов и в каникулы гостил на модных курортах. Его гостеприимные сверстники ему вполне нравились, но отцы их были все на один покрой; по молодости лет он часто дивился их поразительной неразличимости. Когда он говорил, откуда он, они неизменно шутили: "Ну и как у вас там, припекает?" - а Джон по мере сил улыбался и отвечал: "Да не без того". Он бы, может, и сказал что-нибудь подходящее, но уж очень они все одинаково шутили, разве что кто-нибудь спрашивал иначе: "Ну и как вам там, не холодно?" - отчего у него опять-таки с души воротило.
К концу третьего семестра среди одноклассников Джона появился тихий, изящный юноша по имени Перси Вашингтон. Новичок был приветлив в обращении и на редкость хорошо одет - даже в колледже святого Мидаса это бросалось в глаза, - но держался как-то особняком. Близко он сошелся только с Джоном Т.Ангером, но и с ним отнюдь не откровенничал насчет дома и семьи. Ясно было, что он из богатых и все такое, но вообще-то Джон почти ничего не знал о своем приятеле, и любопытство его прямо-таки взыграло, когда Перси пригласил его на лето к себе, "на Запад". Он не заставил себя упрашивать.
И только в поезде Перси впервые немного разговорился. Однажды, когда они обедали в вагоне-ресторане и язвительно обсуждали однокашников, Перси вдруг заметил совсем новым тоном:
– Мой отец намного богаче всех в мире.
– Да, - вежливо отозвался Джон. Непонятно было, что бы еще сказать на такое признание. "Это замечательно" - не прозвучит, и он чуть было не сказал: "В самом деле?", - но вовремя спохватился: вышло бы, что он сомневается в словах Перси. А в таких поразительных словах сомневаться, пожалуй, не следовало.
– Намного богаче, - повторил Перси.
– Помню, я читал в справочнике, - решился Джон, - что в Америке есть один человек с годовым доходом пять миллионов и четверо, у кого свыше трех миллионов...
– Тоже мне богачи.
– Перси брезгливо скривил рот.
– Крохоборы-капиталистики, банкиришки, торгаши и ростовщики. Отец мой их всех скупит и сам того не заметит.
– Почему же тогда...
– Почему его нет в справочнике? Да потому, что он не платит подоходного налога. Платит какие-то там гроши, но не с дохода, а так.
– Вот уж, наверно, богатый человек, - простодушно заметил Джон.
– И прекрасно. Я как раз люблю очень богатых. Чем богаче, тем лучше - по-моему, так.
– Его смуглое лицо сияло искренностью.
– Прошлую Пасху я гостил у Шнитцлеров-Мэрфи. И у Вивьен Шнитцлер-Мэрфи были рубины с куриное яйцо и такие лучистые сапфиры, как фонарики...
– Камни - это да, - восторженно поддержал Перси.
– Конечно, в колледже об этом никому знать не надо, но у меня у самого есть неплохая коллекция. Камни собирать интереснее, чем марки.
– А какие алмазы бывают, - мечтательно продолжал Джон.
– У Шнитцлеров-Мэрфи были алмазы с грецкий...
– Дребедень.
– Перси склонился к приятелю и глухо зашептал: - Побрякушки. У моего отца алмаз - побольше, чем отель "Риц-Карлтон".
2
Закат в горах Монтаны сгустился между двумя вершинами, как громадный синяк, и темные вены расползлись от него по изувеченному небу. Небо отпрянуло в горную высь от деревушки Саваоф - крохотной, унылой, безвестной. По слухам, там жило двенадцать человек, двенадцать темных и загадочных душ, извлекавших пропитание из голого, почти совсем голого камня, на котором они произросли, неведомо как и почему. Они стали особой породой, эти двенадцать саваофцев, как будто природа, сперва расщедрилась на новую тварь, а потом опомнилась и оставила их копошиться и гибнуть.