Загадочная история в Совете Земли
Шрифт:
– Что-то я не понимаю, как такое возможно? – недоумевал Филипп. – Я, конечно, много всего повидал, но чтобы вообще никаких следов.
Доктор Брандт как будто его не слышал. Вслед за скан-ботом он внимательно изучал каждый участок тела советника. Что, впрочем, Филипп посчитал лишним. Ну разве он может разглядеть что-то, чего не найдет бот? Полковник посмотрел на Эмили. Та все еще, видимо, не могла простить им капсулу в носу его «пациента», стояла, нахмурившись, и смотрела на доктора Брандта. Похоже, что и его действия казались ей излишними.
– Так я и думал, – протянул доктор Брандт. – Скан-бот, сюда!
Шар немедленно к нему подлетел и принялся сканировать то место, на которое указывал доктор. Полковник и доктор Гриссом удивленно оживились. Доктор Брандт стоял возле лодыжки советника и внимательно ее изучал.
Внезапно раздался громкий хлопок, и скан-бот с шипением заискрил желтым пламенем. От него повалил густой и противно пахнущий дым. В тот же момент доктор Брандт схватился за голову и рухнул на пол. Его трясло, он пытался оторвать от ушей наушники, из которых даже другим был слышен ужасающе резкий противный свист.
– Келко! – оглушительно крикнул он. – Келко, де… деактивация!
Полковник Санди бросился к нему. Схватив за дужку наушника, он с силой дернул ее на себя и вырвал с корнем, вместе с системой визуализации. Тем временем скан-бот выдал широкую струю красного света и упал на пол, развалившись на части.
– Что это было? – спросил полковник Санди, подавая руку доктору, чтобы тот смог подняться.
– Подтверждение моих слов, – буркнул доктор Брандт. – Келко, деактивация! Вы безжалостно вырвали его кусок, между прочим.
– Всего лишь небольшой клочок. Дома приделаете обратно.
Келко тем временем полностью трансформировался обратно в милого щенка и свернулся калачиком в воздухе, с извиняющимся взглядом понурив голову.
– Прости, дружок. Надеюсь, тебе не больно, – потрепал его по макушке полковник Санди.
– Скорее всего, он до сих пор в шоке, как и я, – предположил доктор Брандт, вновь уставившись на лодыжку мертвого советника.
– Что, черт возьми, вы тут устроили?! – взвизгнула доктор Гриссом. – Вы хоть понимаете, что здесь лежит Советник Земли? – спросила она, делая акцент на слове “советник”.
– Он уже мертв, ему все равно, – сказал доктор Брандт, не отрываясь от своего занятия. – Видите, здесь царапина? Едва заметная. Она почти затянулась.
Полковник Санди подошли к нему и склонились над ногой советника. А доктор Гриссом осталась стоять в стороне, испепеляя их обоих гневным взглядом.
– Он умер, поцарапав лодыжку? Вы издеваетесь? – она была вне себя от злости.
– Да, доктор, очнитесь. Это простая царапина, – сказал полковник Санди.
– Вы правы, – вдруг согласился доктор Брандт. – Это царапина.
– Прошу вас, господа, убирайтесь отсюда, пока я не вызвала охрану.
Глава 4. Церемония прощания
– Бота просто разорвало своим же лучом, – сказал доктор Брандт, когда они летели в аэромобиле домой. – Своим же собственным лучом. Свет, что он посылал, возвратился обратно с огромной скоростью. От переизбытка суэт-энергии в нем прожгло дыру и повредило его внутренний мозг. Охотники что-то нашли, Филипп. Хотите – верьте, хотите – нет.
– Может быть, бот был слишком старый? Когда последний раз он у вас проходил профилактику?
– Бот был абсолютно новый.
– Значит, еще слишком сырой, и в нем что-то перемкнуло, – стоял на своем полковник Санди.
– Вы не хотите воспринимать очевидных фактов, да? Охотники нашли истинную причину смерти советника Дудика и тем самым мы обнаружили себя. Оно уничтожило охотников, развернуло суэт-энергию в скан-бот и использовало связь с охотниками, чтобы оглушить меня. Разве это не очевидно?
– Доктор Брандт, я не хочу показаться грубым, но, по-моему, вы до сих пор не отошли от шока.
– Вы упрямы, как баран, друг мой. Советник Дудик был убит оружием неземного происхождения. И остается еще большой вопрос, каким путем его провезли на Землю.
– У вас пока нет никаких доказательств, кроме собственных догадок и взорванного бота.
– Собственных догадок мне достаточно.
– К сожалению, их недостаточно для комиссара Перье.
– Озвучивать их я буду далеко не ему.
Дома они плотно поужинали вкуснейшим гаспачо из шавочильских помидор, после чего доктор Брандт, как всегда в это время, заперся у себя в лаборатории, где свершались все его грандиозные открытия и конструировались великие изобретения. Филипп, наконец, мог использовать эту возможность, чтобы расслабиться, подумать о произошедшем за день во время игры на своем любимом инструменте.
«Машина ужаса», или «аппарат смерти», или «самое ужасное изобретение человечества» – это лишь часть эпитетов, которые доктор Брандт подбирал для старого оригинального рояля Бехштейн, практически раритета, стоящего в общем зале на втором этаже. Филипп просто обожал его и не упускал ни одной лишней минуты, чтобы посидеть и посочинять за ним новые музыкальные произведения. Мир музыки перевернуло появление огромного разнообразия инструментов со всех обитаемых планет Вселенной. Представители рас, уже давно вступивших в состав Империи, объединялись в оригинальные группы, пытаясь найти то самое звучание, которое хорошо бы ложилось на ухо любого народа, но слишком разный диапазон слуха делал эту задачу не такой уж простой. И вот сегодня утром появилось сообщение о том, что какая-то группа нашла именно то звучание. Что ж, нужно еще посмотреть, что из этого вышло.
Пока остальные гнались за модой и технологиями, Филипп консервативно отдавал предпочтение старой доброй классике. На эту тему у них постоянно возникали споры и разногласия с доктором – тот категорически не переносил звуки фортепиано в своем присутствии, мотивируя это своей детской психологической травмой. Якобы его мать, известная на всю Вселенную пианистка Кассандра Брандт, еще с малых лет заставляла его ежедневно по нескольку часов в день упражняться на этом «аппарате смерти», и с тех пор у него выработалась на него стойкая аллергия. Долгие споры привели лишь к одному компромиссу – Филипп может сколько угодно музицировать в отсутствии доктора Брандта в доме, и лишь шесть часов в неделю, когда он находился дома. По его словам, это тот предел, который его уши способны стерпеть. Однако, Филипп был великолепно осведомлен о расписании доктора Брандта, и спокойно предавался любимым звукам фортепиано, когда тот находился вне зоны досягаемости – у себя в лаборатории или во время променада в саду.