Загадочная наследница
Шрифт:
— Отцу не следовало посылать тебя ко двору.
— Он знал, что мне пора выйти замуж, и хотел, чтобы я сама проверила, нравится ли мне кто-то при дворе, поскольку туда время от времени наезжают все королевские рыцари, бароны и даже графы.
— И никто тебе не угодил?
Мерри покачала головой:
— Жестокость. Сладкие слова, за которыми кроется злоба. Беспечные, ничего не значащие обещания. Я не могу это выносить.
— Тебе пришлось пустить в ход кинжал?
— Однажды. Его звали барон Ландро. Он только что похоронил вторую жену и искал новую. Предпочтительно богатую. Как-то ночью он, пьяный до потери сознания, поймал меня, возможно, решив, что, если изнасилует, король отдаст ему в жены наследницу Валкорта. Я ударила его кинжалом в плечо. Пока он вопил и корчился от боли, я сбежала.
— Я знаю барона. Он прекрасный боец. — Гаррон нахмурился: — Бернелл говорил, что твое лицо ему знакомо. Значит, он был прав. Должно быть, видел тебя при дворе королевы.
— О да, — кивнула Мерри, — но тогда моя голова была всегда покрыта. И он не видел моих волос.
Она принялась приводить в порядок рабочий стол.
— Я никогда тебя не встречала. Вероятно, ты попал ко двору, когда я уже вернулась в Валкорт.
— Да, и ты наследница, — кивнул он.
Это прозвучало как обвинение. Мерри невольно улыбнулась:
— Это не заразная болезнь, Гаррон, но, поскольку это так тебя расстраивает, почитаю лечебник и попытаюсь найти средство, чтобы излечиться.
— Твоя шутка меня не смешит, — буркнул он, проводя рукой по волосам.
Мерри протянула руку. Но он быстро отступил. Рука Мерри упала.
— Значит, твой отец — Тимоти де Люс де Морней, граф Валкорт. Когда-то, очень давно, я побывал в Валкорте. Мой отец знал лорда Тимоти, но я, тогда совсем мальчишка, увидел, как сухо он разговариваете хозяином, и понял, что они не друзья. Но я был слишком молод, чтобы понять, в чем дело. Да и сейчас не понимаю. Валкорт больше Уорема?
— Больше.
— Богатство, Мерри. Валкорт — невероятно богатое владение. Процветавшее еще со времен Вильгельма Завоевателя.
Он действительно слышал, как при дворе толковали о дочери, единственном ребенке лорда Тимоти. К тому же — вот приятный сюрприз! — она вовсе не была уродиной.
— Лорд Тимоти рассказывал, как отец учил его управлять поместьями. А того, в свою очередь, тоже научил отец, так что этот обычай повелся еще от первого графа, — пояснила Мерри и стала монотонно перечислять обязанности владельца поместья: сделать все, чтобы у арендаторов имелись крепкие орудия и семена, помогать им собирать урожай, использовать полученные от аренды деньги, чтобы покупать новые фермы, поддерживать добрососедские отношения с возможно большим числом близлежащих городов, защищать их от разбойников, покупать в них все нужные товары, содержать крепкое войско, варить превосходный эль, и так далее, и тому подобное. — Мерри неожиданно улыбнулась: — Отец говорил, что первый граф был злющий старик с длинной бородой, обернутой вокруг шеи. Но он знал, как добиться, чтобы его земли процветали. И это он установил правила. Они записаны в большой книге, кожаный переплет которой совсем истерся, и мой отец потребовал, чтобы я ее переписала. Теперь она совсем новенькая и легко читается. Мужчина, которому король отдаст меня в жены, сразу все поймет. Жаль, что у моего отца так и не было сына. Вскоре другой человек станет хозяином Валкорта, Возможно, за два последующих поколения Валкорт потеряет свое богатство.
— Графы Валкорты не единственные умные люди в Англии. Да и король не дурак. Он не выберет ничтожного мота.
— А у твоего отца были такие же правила управления Уоремом? — усмехнулась Мерри.
В этот момент Гаррон явственно увидел отца. Красное от ярости лицо, злобные вопли… как жестоко он избивал мельника из-за треснувшего зуба, под который случайно попал ускользнувший от жерновов кусочек камня. Отец не помогал своим крестьянам. И они не слишком его любили.
Гаррон вспомнил, как голодали фермеры, когда урожай выдавался плохим, и покачал головой:
— Нет. Но у меня правила будут.
— Вот и хорошо. Знаешь, мой отец никогда не уклонялся от своих обязанностей, но вообще-то его страстью были турниры. Он считал себя единственным человеком, который разбогател на таких турнирах, а тогда ему было только восемнадцать. Он был прекрасным бойцом. В четырнадцать лет выиграл первого боевого коня и доспехи у французского рыцаря. Он очень расстроился, когда король Эдуард своим указом запретил турниры.
— Слишком много людей бессмысленно погибали в турнирах. Послушай, Мерри, это должно быть сделано. Мне нужно отвезти тебя к королю. Ты достигла брачного возраста. Его величество выберет тебе мужа, сильного воина, чтобы он защищал Валкорт и поклялся ему в верности. Я посоветую королю, чтобы он нашел человека, который будет придерживаться соответствующих правил и иметь привычку составлять списки. Я сам тебя провожу. И позабочусь, чтобы тебе не причинили зло и не изнасиловали. Король найдет человека, который пойдет по стопам твоего отца, и Валкорт будет по-прежнему процветать.
— А ты скажешь королю, что Джейсон Бреннан и есть Черный Демон, что его человек, сэр Халрик, меня похитил? Скажешь, что Джейсон заключил сделку с моей матерью? И что твоего брата, возможно, отравил Черный Демон?
— Обязательно скажу.
Глава 28
Сейчас они не сводили друг с друга глаз. Гаррон угрюмо нахмурился.
— Ты призналась, что убежала из Валкорта, чтобы не выходить за Джейсона. Расскажи, что случилось.
Мерри отвернулась от него и принялась ходить по комнате. Платье было так ей коротко, что он видел ее щиколотки.
— Я уже говорила, что отец умер внезапно. Он был здоров. Но ему вдруг стало плохо. Начало рвать. Лицо и тело стало мокрым от пота. Потом началась лихорадка, и он трясся в ознобе так, что зубы стучали. Он так и умер, сжигаемый жаром.
Как сухо звучат эти слова, как бесстрастно!
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Мне очень жаль, Мерри.
Она кивнула.
— Когда на следующий день мать въехала в Валкорт в сопровождении своих людей и Бреннана, кажется, только я была удивлена столь внезапным появлением. Моя нянюшка Элла сказала, что теперь мать обо мне позаботится и я ни о чем не должна волноваться. И велела мне слушаться ее. Элла все время твердила мне, что моя мать не только прекрасна, но и умна, что в ее сердце столько доброты… и больше не имеет значения то обстоятельство, что мой отец ненавидел ее и всячески мучил. Я ничего ей не ответила, но была уверена, что это не может быть правдой. Отец никогда не унижал меня и не бил. Не испытывал ко мне неприязни из-за того, что я не родилась мальчиком. И ни разу не говорил дурно о матери. Правда, однажды перекрестился, когда кто-то упомянул ее имя в его присутствии.