Загадочные события во Франчесе
Шрифт:
Роберт решил, будет лучше всего, если он оставит старый дом тете Лин — она так сжилась с ним, что сама мысль о возможности ее переезда казалась абсурдной — а для себя и Марион он найдет в Милфорде небольшой дом. Теперь, правда, это не так уж и просто, но на худой конец они поселятся на верхнем этаже конторы «Блэр, Хэйвард и Беннет». Придется убрать оттуда архивы двухвековой давности, но ведь они годятся разве что для музея, и их в любом случае нужно оттуда убирать.
Да, решено — он сделает ей предложение по дороге домой.
Однако очень скоро он понял, что эта мысль не
— Марион, я хочу, чтобы вы стали моей женой.
— Правда, Роберт? — Она достала из сумки свою клюшку и бросила сумку у края лужайки.
— Ведь вы согласны?
— Нет, дорогой Роберт, нет.
— Марион! Почему? Почему нет?
— Потому — как говорят дети.
— Почему потому?
— По целому ряду причин, каждая из которых достаточно серьезна сама по себе. Во-первых, если мужчина не женился до сорока лет, брак ему вообще не нужен — это как болезнь, что-то вроде гриппа, ревматизма или осложнений с налоговой инспекцией. Я не хочу быть приступом ревматизма.
— Но это не…
— Во-вторых, я считаю, что не принесу пользы конторе «Блэр, Хэйвард и Беннет». Даже…
— Разве я прошу вас выйти замуж за контору «Блэр, Хэйвард и Беннет»?
— Даже теперь, когда доказано, что я не избивала Бетти Кейн, все равно я «женщина, которая проходила по делу Кейн», — и, значит, неподходящая жена для старшего компаньона фирмы. Поверьте мне, Роберт, это не принесет вам ничего хорошего.
— Марион, ради Бога, перестаньте…
— В-третьих, у вас есть тетя Лин, а у меня мама. Мы не можем просто так взять и переставить их как мебель. Я не просто люблю маму, она нравится мне как человек. Я ей восхищаюсь, и нам хорошо вместе. А вы привыкли к тому, что вас балует тетя Лин — да-да, вы ужасно избалованы! — и вам будет страшно не хватать всех земных благ и пестований, к которым вы так привыкли и которые я не смогу вам дать — и не дала бы, даже если и могла, — добавила она с улыбкой.
— Марион, я хочу жениться на вас именно потому, что вы меня не будете баловать. Потому что у вас зрелый ум и…
— Зрелый ум — это прекрасно, особенно если пригласить его на ужин раз в неделю, но после целой жизни с тетей Лин — едва ли достойная замена домашнему печенью и атмосфере обожания.
— Вы кое-что забыли.
— Что же?
— Я вам совсем не нравлюсь?
— Нравитесь, и даже очень. Пожалуй, больше всех, кто мне встречался в жизни. Может, отчасти и по этой причине я не выйду за вас замуж. Есть еще одна причина, но она относится только ко мне.
— К вам?
— Понимаете, я не расположена к замужеству. Я не хочу мириться с чужими причудами, желаниями и насморками. Мы с мамой отлично ладим, потому что ничего не требуем друг от друга. Если у кого-то из нас насморк, она тихо-спокойно идет в свою комнату и сидит там до тех пор, пока не приведет себя в нормальное состояние для жизни с другими людьми. С мужем, даже самым хорошим, так не получится. Он будет ждать сочувствия — даже если простудился по собственной глупости: выскочит разгоряченный на сквозняк — сочувствия, внимания и еды. Нет, Роберт. На свете сотни
— Потому что вы та самая единственная из сотни тысяч, и я вас люблю.
Марион виновато взглянула на него.
— Вам кажется, что я пренебрегаю вашими чувствами? Но в том, что я говорю, есть здравый смысл.
— Марион! Но ведь это пустая жизнь…
— По моему опыту «полная» жизнь, как правило, заполнена исключительно чужими желаниями.
— …да и ваша мать не вечна.
— Насколько я знаю маму, меня еще она переживет. Загоняйте мяч в лунку: на горизонте появился полковник Виттакер.
Роберт машинально загнал мяч в лунку.
— Но что вы собираетесь делать? — спросил он.
— Если не выйду за вас замуж?
Он чуть не заскрежетал зубами. Да, она права: ее манера поддразнивать и пересмешничать вряд ли украсит его жизнь.
— Что вы с матерью думаете делать теперь, когда у вас больше нет дома?
Она медлила с ответом, словно не знала, что сказать, и все возилась с сумкой, повернувшись к нему спиной.
— Мы едем в Канаду.
— Вы уезжаете!
— Да, — ответила она, не повернувшись.
Он был поражен.
— Марион, почему? Почему именно в Канаду?
— У меня там двоюродный брат, он преподает в университете в Монреале. Это сын единственной маминой сестры. Он как-то написал нам письмо, где предлагал приехать к нему жить, но нам тогда достался по наследству Франчес, и нам очень нравилось жить в Англии. Поэтому мы отказались. Но его предложение остается в силе. И теперь мы… мы с мамой с радостью его примем.
— Понятно.
— Ну не надо расстраиваться. Вы и сами не подозреваете, как вам повезло, мой дорогой.
И они молча, по-деловому закончили партию.
Когда Роберт отвез Марион к мисс Сим и поехал в гараж на Син Лейн, он вдруг усмехнулся, подумав, что в довершение ко всему прочему, что ему довелось испытать после знакомства с Шарпами, он теперь еще и отвергнутый жених. Последнее и, пожалуй, самое удивительное ощущение.
Через три дня они продали местному торговцу оставшуюся мебель, а Стэнли — машину, о которой он был столь нелестного мнения, и на поезде уехали из Милфорда. Это был странный игрушечного вида поезд, который ходил от Милфорда до железнодорожного узла в Нортоне. Роберт поехал вместе с Шарпами в Нортон, чтобы посадить их на скорый поезд до Лондона.
— Мне всегда нравилось путешествовать налегке, — сказала Марион, имея в виду их скудный багаж, — но я и представить себе не могла, что мне повезет до такой степени — с одной дорожной сумкой отправиться в Канаду.
Однако Роберту было не до светских разговоров. Ему было так тяжело и тоскливо, как в далеком детстве, когда надо было из дома возвращаться в интернат. Вдоль железнодорожной линии стояли деревья в полном цвету, в полях желтели лютики, а на душе у Роберта было пусто и серо.
Он постоял на платформе, пока поезд, увозивший их в Лондон, не скрылся из виду, и отправился домой, думая о том, сможет ли он жить в Милфорде, зная, что хотя бы раз в день не увидит худое, смуглое лицо Марион.