Загадочный пациент
Шрифт:
Мое сердце забилось от поднятого адреналина. Это мог быть только загадочный пациент, о котором говорила Яна. Кто еще бы бегал в такое время? Все остальные в этом здании были либо слишком старые для такого мероприятия либо слишком ленивые, или же скрывались ото всех.
Я отошла от окна, возбужденно переминаясь с ноги на ногу. Он был русский и судя по всему крепкий малый, если уже, как минимум, минут пятнадцать бегал вокруг больницы не сбавляя темпа. Было трудно определить его возраст в темноте, но он был высок и спортивно сложен, не юн.
С самого утра меня не покидала
Так или иначе, попытка не пытка. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Что я потеряю? Я уже год тут и кроме Яны больше ни с кем не общаюсь.
Поверх пижамных штанов я быстро натянула широкую толстовку, пряча волосы и надевая шапку. Следуя необъяснимой логике, я распахнула окно и полезла на улицу, благо моя палата располагалась на первом этаже. Выходить из центрального входа было нельзя, меня мог бы увидеть охранник и сразу же доложить Пьеру.
Я ни раз выбиралась наружу через окно, чтобы покурить травку и посмотреть на звездное небо. Единственная блажь, которая не давала мне сойти здесь с ума. Потом я даже не помнила, как добралась обратно, как переоделась и легла спать. Вечер и ночь всегда выпадали из моей памяти. Это было мое любимое время суток.
Удерживаясь за подоконник и перемещая ногу на пожарную лестницу, я действовала машинально, как и каждый раз когда выбиралась. Только на этот раз меня напугал этот хлопок люка, раздавшийся у самого уха. Я вздрогнула и непроизвольно разжала руки, кренясь назад. Паника охватила меня с первых секунд, я судорожно пыталась схватиться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться, но руки скользили, а гравитация тянула вниз. Исцарапав все ладони, я полетела вниз, представляя себя в инвалидном кресле. Перед глазами пролетели все счастливые моменты. Я упала на что-то и у меня болезненно заныли ноги, которые не удачно приземлились.
Ожидала я худшего. Сердце еще гулко билось, внутри все сжалось от страха. Неужели я цела?
– Пацан, ты цел? – жутко хриплый голос раздался у самого уха, от него у меня все тело покрылось мурашками. Я поняла, что не переломала себе все конечности только благодаря тому, что этот мужчина подхватил меня в последние минуты, смягчая падение.
Я сидела на нем, прижимаясь попой к его бёдрам. Он попытался помочь мне встать и разместил руки на самой груди, не ожидая ее найти там. Его ладони сжали мою грудь с двух сторон так резко, что я ахнула, не ожидая такого поворота событий. Ни один мужчина не трогал меня так, и я никогда не думала, что в первый раз будет именно такой. Видимо приняв меня за мальчика, он не предполагал, что может дотронуться до груди. На мне не было лифчика и острые соски проступали даже через толстовку, незнакомец непроизвольно сжимал их.
Попой я почувствовала, как что-то внушительное стало увеличиваться и упираться мне между ног.
Я постаралась побыстрее слезть
Он стоял на одном колене, из его груди вырывался хриплый свист, не похожий на отдышку после бега. Местами бинты окрасились в алый. Даже через них был виден его рельефный торс и высеченные бугристые кубики. Мужчина был очень крепок и силён. Часть лица покрывала повязка, его цепкие глаза лихорадочно блестели в темноте, они впились в меня и рассматривали теперь шелковые черные пижамные штаны и толстовку с черепом.
Он был опасен, я чувствовала исходящее от него безумие. Взгляд шарил слишком нагло, он не знал рамок приличия и границ дозволенного. Если он захочет, то отымеет прямо тут, не заботясь о последствиях. У меня не хватит сил справиться с ним.
– Простите. – промямлила я, коря себя, что вообще решила вылезти из палаты. О чем я только думала? Вряд ли он мне поможет, протянет руку. Такие люди, как он, безжалостны. Мой отец такой же.
Он встал, отряхиваясь, красные круги разрастались. Рана открылась и теперь обильно кровоточила, но он словно не замечал этого.
– Ты значит Анна, местная наркоманка. – он сказал это с таким отвращением и осуждением, что я вспыхнула, подскакивая и даже не чувствуя боли в ногах.
Меня жутко обижало, когда меня называли наркоманкой, задевало так сильно, что начинало сосать под ложечкой. Наркоманы ведь падшие существа, те кто готовы ради дозы отдать жизнь, у меня же трава приглушала боль от одиночества и отчаяния, она была моим лекарством. Я не курила каждый день. Только, до и после приезда отца, когда душу разрывало на миллион частей и жить больше не хотелось, смысл терялся.
Я бы обязательно огрызнулась, если бы меня не испугало, что он назвал меня по имени. Да и к чему приведёт, если я покажу характер? Только мне во вред. С мужчинами ночью лучше быть острожной и гладить только по шерстке.
– Откуда Вы меня знаете? – страшно, когда незнакомый человек знает о тебе больше, чем ты о нем. Эти машины с охраной, тот человек со шрамом и пациент в кровавых бинтах напоминали мне фильм из девяностых. Они все бандиты!
Он не ответил на мой вопрос, только скривился, непроизвольно прижимая руку к торсу, бинты на котором теперь были полностью красные. Представить трудно, как ему больно.
– Пойдёшь со мной, поможешь обработать и перебинтовать. – приказывает он хриплым голосом, не подразумевающим отказа. Он закашливается и мне начинает казаться, что сейчас на его ладони покажется кровь. Когда кашель проходит, он бросает: – Пискнешь – прибью.
А я не могу сдержать писк, куда я пойду с ним, когда у него такой стоят?
Он не церемонясь хватает меня за капюшон и не напрягаясь тащит за собой. Моя голова еле достаёт ему до подбородка, он крупнее и сильнее меня, у меня не хватает сил выбраться из его захвата. Сопротивление бесполезно, остается только послушно передвигать ногами и не привлекать внимания. Если охранник меня увидит – донесут отцу и тогда меня закроют в психиатрическом, а жить в комнате без окон и общения не выносимо.