Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга

Финкер Курт

26 сентября 1933 г. Клаус фон Штауффенберг женился в Бамберге на баронессе Нине фон Лерхенфельд, происходившей из старинного верхнефранконского дворянского рода. Отец её барон Густав фон Лерхенфельд со времени первой мировой войны находился на дипломатической службе, а мать была русской дворянкой, с которой он познакомился во время своей деятельности в Литве. По имени бабушки дочь назвали Ниной. От брака с нею у Клауса фон Штауффенберга родилось пятеро детей: Бертольд (1934 г.), Хаймеран (1936 г.), Франц Людвиг (1938 г.), Валерия (1940 г.) и Констанция (27 января 1945 г.)⁵⁷. Он проявлял огромную родительскую заботу о том, чтобы дети его выросли сознающими свой долг, особенно позже, когда вступил на опасный путь борьбы за ликвидацию гитлеровского режима. Ему было ясно, что это значило. Принимая в расчёт возможность неудачи заговора, он говорил

жене: «Один из нас должен остаться жить для детей!»⁵⁸

В Бамберге семья Штауффенберга проживала в доме Лерхенфельдов на Шютценштрассе, 20. То. был просторный, но отнюдь не роскошный дом; столовое серебро и утварь напоминали (и напоминают по сей день) о происходившей из России матери жены. Здесь находился кабинет Штауффенберга, в котором он работал и тогда, когда в 1943—1944 гг. приезжал из Берлина домой на короткие побывки в конце недели.

При изучении воспоминаний о Клаусе фон Штауффенберге обращает на себя внимание то примечательное единодушие, с каким все подчёркивают прямоту его характера, честность, порядочность, присущее ему сознание своей ответственности, его уважение к другим людям, открытый нрав и острый, отшлифованный ум.

Штауффенберг не принадлежал к тем, кто бездумно жил день за днём. Он задавался вопросами о смысле жизни, о тех требованиях, которые она предъявляет к каждому человеку. Однако ответ, который он давал себе на такие вопросы, определялся не только его собственными психологическими переживаниями и силой его ума, но в ещё большей степени его классовым происхождением, образованием и общественной средой.

Он смутно чувствовал, что старый мир сословных различий и привилегий уже начал рушиться, что ход истории прогрессивен. Ведь в конечном счёте молодой офицер находился на службе парламентарной республики, которую он хотя и не любил, но и фрондировать против которой не желал. Штауффенберг верил в грядущее «обновление» государства — наверняка в духе Георге, — однако вопрос о форме государства для него на первом плане не стоял. Он служил государству, считая, что тем самым служит своему народу. Он верил, что нашёл своё место в обществе и что место это необходимо и морально оправдано. Сознание того, что государство — это инструмент власти крупной буржуазии, крупных помещиков и милитаристов, направленный против трудящихся масс, у Штауффенберга отсутствовало, ибо такая постановка вопроса в той среде, из которой он происходил и в которой жил, была бы сочтена абсурдной или же плодом извращённых мудрствований. Интересы рабочего класса, понимание его исторической роли, его борьбы были Штауффенбергу чужды.

Однако борьба КПГ за национальное и социальное освобождение немецкого народа оказывала своё воздействие и на представителей господствующего класса. В 1928 г. к КПГ примкнул саксонский аристократ и бывший офицер Арнольд Фит фон Гольсенау, ставший известным как писатель Людвиг Ренн; в том же году такой же шаг сделала Мария Луиза фон Гаммерштейн-Экворд, дочь генерала, ставшего позднее начальником войскового управления рейхсвера; в марте 1931 г. о своём одобрении целей КПГ заявил лейтенант рейхсвера Рихард Шерингер; в июле того же года о готовности вместе с КПГ бороться против фашизма заявили 13 бывших офицеров и командиров буржуазных и военизированных союзов. Коммунистическая партия расширяла свой антифашистский фронт. Но вышеназванные случаи оставались исключением из правила, гласившего: буржуазия, аристократия и милитаристская каста в целом — непримиримые враги революционного рабочего движения.

Примечания

¹ Письмо д-ра Мартина Нимёллера Гюнтеру Вирту от 31. 1. 1967 г.

² «Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung», Band 5, Berlin, 1966, S. 411/412.

³ Ibid., S. 412.

⁴ Ibid., S. 413.

⁵ События и проблемы этого времени рассматриваются в многочисленных работах, поэтому автор считает возможным ограничиться данным указанием. См.: Helmut Otto, Karl Schmiedel, Helmut Schnitter. Der erste Weltkrieg. Berlin, 1964; «Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung», Band 2—5.

⁸ Cm.: «Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung», Band 3-5.

⁷ Th. Pfizer. Die Bruder Stauffenberg. Sonderdruck aus: Robert Boehringer. Eine Freundesgabe. Tubingen, 1957, S. 491.

⁸ Ibid.

⁹ Ibid., S. 493.

¹⁰

Граф Бертольд Шенк фон Штауффенберг родился 15.111. 1905 г. в Штутгарте, изучал правовые и экономические науки, затем служил в органах юстиции. Вместе с Клаусом фон Штауффенбергом принимал участие в заговоре 20 июля 1944 г. и был казнён 10 августа 1944 г. (См. главу «Преследование и террор» настоящей книги).

Его близнец граф Александр Шенк Штауффенберг после окончания гимназии изучал право и государствоведение, а затем археологию и античную историю в различных университетах. Во время второй мировой войны служил офицером в действующей армии во Франции и на Восточном фронте, был дважды ранен. Хотя он и не участвовал в заговоре 20 июля 1944 г., был арестован и заключён в тюрьму, откуда освобождён лишь после войны. В 1948 г. получил кафедру древней истории в Мюнхенском университете. Его научные работы: «Империя и великое переселение народов», «Поэзия и государство в античном мире» и «Тринакрия» — древняя история Сицилии и Великогреции. Умер 27 января 1964 г. в Мюнхене. Посмертно вышел в свет изданный профессором Рудольфом Фарнером сборник его стихов «Памятник».

Александр фон Штауффенберг выполнил завет своих павших в борьбе против фашизма братьев и выступал за создание демократических условий в Западной Германии. В 1952—1953 гг. он протестовал против антикоммунистической истерии в Западной Германии, приведшей, в частности, к преданию анафеме историков Арно и Аннелизы Петерс. Он писал тогда: «К чему же мы пришли, если определённая идейная позиция учёного, стоит ей оказаться кое-кому не по вкусу, приводит к осуждению безусловно заслуженного труда всей его жизни, к априорному по сути своей объявлению этого труда выражением чужеродного учения, уродливым плодом догмы, враждебной культуре, короче говоря — клеймится как преступное дело».

В числе немногих западногерманских историков Александр фон Штауффенберг 25.IX.1958 г. отмежевался от недостойных провокаций против учёных ГДР на съезде историков в Трире [9] . Несколько недель спустя он назвал ФРГ «затхлым полицейским государством меттернихского образца» и писал: «В конечном счёте суверенное право народа в тех случаях, когда перед выборами правительственная пропаганда вводит его в заблуждение и обманывает его, выражать свой протест демонстрациями, митингами и т. п., а по мне, и подобными плебисциту свободными голосованиями и даже путём всеобщей забастовки» [10] . По отношению к ГДР и её проблемам он проявлял открытый подход и понимание. По свидетельству Гудрун Корфес, посетившей его в Мюнхене, Александр фон Штауффенберг был готов к публичным выступлениям в ГДР, но опасался репрессий против своей семьи в Западной Германии.

9

См.: «Trier — und weiter?», Materialien, Betrachtungen und Schlussfolgerungen auf dem Trierer Historikertag am 25.9. 1958. Berlin, 1969, S. 18.

10

«Blatter fur deutsche und Internationale Politik» (Heft 10/1958, S. 773 f).

Герман Кальб, главный редактор «Neue Zeit», имел с ним в 1957—1959 гг. ряд бесед. В это время Александр фон Штауффенберг с симпатией относился к «Клубу 1954». О содержании этих бесед Г. Кальб сообщает следующее: «Во время бесед со мной Штауффенберг проявил заинтересованность в том, чтобы, как он откровенно сказал мне, получить нефальсифицированное представление о политике ГДР. и её общественной жизни. Особенно большое впечатление на него произвела позиция проф. Вальтера Хагемана и мужественное выступление последнего перед Национальным советом (Национального фронта демократической Германии. — Перев.) и обмен мнениями между проф. Хагеманом и Вальтером Ульбрихтом. При второй или третьей беседе в 1959 г. в Мюнхене Штауффенберг дал мне обещание тоже выступить перед Национальным советом и высказать там свою точку зрения по национальному вопросу нашего народа, а также относительно возможности совместных действий против рокового курса аденауэровского ХДС. Он уполномочил меня вести в этом смысле переговоры с нашими компетентными органами. В качестве даты намечалось лето 1960 г. Со своей стороны Штауффенберг просил понять причины этой отсрочки, поскольку сначала он хотел закончить рукопись книги». (Сообщение Г. Кальба Г. Вирту.)