Заговор богинь
Шрифт:
– Ну, это как раз очень легко объяснить, – сказала Венера, мрачно глянув на Афину.
– Так объясни, будь любезна!
Я выбрала эту смертную женщину для Ахиллеса тогда, когда она еще была жива. А потом произошел несчастный случай, когда они с подругой уезжали с вечеринки, и... ну, они погибли. Я не смогла этого вынести. Они были такими молодыми и счастливыми! И, – подчеркнуто добавила богиня любви, – Кэт идеально подходила для Ахиллеса.
– Так значит, ты перенесла их бестелесные души сюда? – Гера немного помолчала и вздохнула. – Венера, я понимаю, что к смертным легко привязаться, но ты вовсе не оказала услуги этим женщинам. Им надо отправиться в жизнь после смерти, ожидающую их. И мы ничего не...
Внезапно голос Геры дрогнул. Ее прелестное лицо исказилось, бокал с амброзией выскользнул из пальцев и, упав на мраморный пол, со звоном разлетелся вдребезги.
– Гера! Что случилось?! – закричала Венера, вместе с Афиной бросившись к королеве Олимпа.
Лицо богини ужасающе побледнело.
– Мои жрицы! Они взывают ко мне!
– Гера, сядь! Дыши глубже и расскажи, что происходит?
Венера проводила Геру к мягкой кушетке, а Афина тем временем добыла из воздуха новый бокал амброзии, который и поспешила поднести к губам Геры; но богиня оттолкнула бокал.
– Это все греки. Они сейчас грабят мой храм, у западной стены Трои, снаружи, – Гера провела по глазам дрожащей рукой, как будто желая прогнать ужасающую картину, – Я этого не понимаю. Они не должны грабить мои храмы. Я – богиня дома и очага, богиня брака и семьи, королева Олимпа! Зачем осквернять мои святилища?
Гера пошатнулась, словно готова была вот-вот потерять сознание.
– Мне нужно посидеть.
– Ты уже сидишь, – напомнила ей Афина.
– Что же делать? – На совершенно белом лице богини выступил пот, – Мои жрицы молят о помощи!
– Я не знаю! – Венера тяжело опустилась на кушетку рядом с Герой, взяла у Афины бокал с амброзией и осушила его одним глотком, – Я богиня любви. В моих храмах люди отдаются любви, и я не считаю это оскорблением или осквернением святилища. Иногда какой-нибудь брошенный любовник – ну, слегка сумасшедший, безусловно, – пронзает себя мечом, но тут уж ничего не поделаешь.
– Я знаю, что делать!
Богини уставились на Афину, надевавшую на голову возникший из воздуха боевой шлем.
– Надо ли напоминать, что я – богиня войны?
Венера и королева Олимпа одновременно помотали головами.
– Тогда вперед! Никто не может осквернять наши храмы безнаказанно. Впрочем, вам лучше остаться здесь. Зевс, пожалуй, разгневается, что я вмешалась в это дело.
Гера медленно поднялась. Видно было, что ноги все еще плохо держат ее, однако голос королевы Олимпа прозвучал резко и твердо:
– Да будь проклят Зевс и его приказ держаться в стороне от этой войны! Любой, кто посмеет напасть на моих жриц, будет наказан!
Венера с Герой переглянулись.
– Мы идем с тобой, – заявила богиня любви, – Если Зевс намерен гневаться, пусть уж гневается на всех нас.
– Да будет так, – ответила Афина. – Держитесь поближе ко мне.
Прежде чем богини растворились в воздухе, Венера махнула рукой в сторону оракула, и вокруг него возник сияющий ореол, охвативший два светлых шарика душ надежной защитой.
Богини материализовались в самом центре разрушений.
– Ох, нет! – всхлипнула Гера.
Но сразу величественно выпрямилась и решительно сжала губы.
– Это мои женщины! – мрачно произнесла богиня, подойдя к бесчувственным телам, – Я не могу их предать!
– Останься с ней. А я разберусь с теми мясниками, которые пока еще здесь, – сказала Афина Венере и быстро вышла из комнаты.
Отдаленные крики и приглушенный плач разносились по всему храму.
Венера, сдерживая тошноту, подошла к Гере, склонившейся над изувеченным женским телом. Как и все женщины в этом помещении храма, погибшая смертная была одета в небесно-голубые льняные одежды, какие носили служительницы королевы Олимпа. Венера подумала, что яркий алый цвет пролитой крови выглядит нелепо и крайне оскорбительно в храме Геры, который обычно наполняли мягкие, успокоительные тона, нежная музыка, ласковые ароматы сладких благовоний и мелодичные, веселые женские голоса.
– Это едва ли не самая старая моя жрица... – В голосе Геры слышались слезы, – Она присматривала за этим храмом больше сорока лет.
Богиня коснулась головы мертвой женщины.
– Пусть твой путь в поля Элизиума будет легким и мирным, – пробормотала она, и воздух задрожал от силы Геры.
Королева Олимпа посмотрела на Венеру.
– Мы должны благословить всех их.
– Разумеется.
Венера на мгновение сжала руку королевы и подруги, и богини пошли от тела к телу, даруя павшим жрицам вечное благословение на покой и счастье.
А во внутреннем святилище, у подножия статуи Геры они нашли их – двух молодых женщин, умерших, сжимая друг друга в объятиях, пытаясь защитить одна другую. У темноволосой женщины была ужасающая рана на голове. У блондинки, разделившей с ней смерть, грудь была рассечена греческим мечом.
– Кощунство! – прошипела Гера. – Святотатство!
Ее безмерная грусть и ужас сменились наконец праведным гневом.
– Эти женщины даже не был и моими жрицами! Они, судя по всему, просто пришли сюда, чтобы попросить моего благословения!
Рядом с телами молодых женщин обнаружились опрокинутый кубок вина и разбитый кувшин с медом.
– Вот эта мне кажется знакомой, – Венера показала на темноволосую женщину, – Чудесный пурпур и стола с золотой каймой... вроде бы такое носят лишь те, кто принадлежит к царскому дому Трои?
– Гера!
Громкий голос Афины перебил Венеру. Сероглазая богиня бурей ворвалась в святилище. Она была забрызгана кровью, а на руках держала молодую женщину в небесно-голубом одеянии. Женщина застонала, и Гера со сдавленным криком бросилась к ней, чтобы помочь Афине осторожно опустить бедняжку на мраморный пол. Королева Олимпа положила голову несчастной женщины себе на колени.