Заговор генералов
Шрифт:
Между тем в Таврический уже звонили со всех концов города; спешили посыльные: "В Питере начинается вооруженное восстание! Солдаты громят полицейские участки! Соединяются с фабричным людом, захватывают мосты!.."
Отдельные подразделения лейб-гвардейцев, занимавшие по боевому расписанию наиболее важные пункты, попытались оказать сопротивление восставшим и были сметены. С Выборгской стороны, из других пролетарских районов двигались все новые и новые колонны. Они были вооружены: запаслись боеприпасами на патронном заводе, захватили арсеналы, взяли штурмом казармы самокатного батальона, начали открывать ворота тюрем. В Думу
"Толпа приближается к Таврическому!.."
Родзянко заперся в своем председательском кабинете, торопливо набросал текст телеграммы на имя Николая II:
"Занятия Государственной Думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и к Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего Высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим Манифестом. Государь, не медлите. Если движение перекинется в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с нею и династии, неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно".
Стекла в окнах дребезжали. Надвигался гул.
"Если этот болван послушается и примет мои предложения, может быть, еще удастся их остановить..." - с тревогой, стискивающей сердце, подумал Родзянко.
– Срочно, немедленно, сию же секунду отправьте в Ставку!
– протянул он листок курьеру.
3
Сообщение о бунте в запасном батальоне лейб-гвардии волынцев подняло генерала Хабалова с постели, когда он только прилег после бурных ночных заседаний с воинскими и полицейскими начальниками и министрами.
Выслушав рапорт командира батальона, главнокомандующий распорядился:
– Верните бунтовщиков в казармы и постарайтесь их обезоружить. Постарайтесь, чтобы они не выходили в город. Постарайтесь, чтобы это не пошло дальше!
Сам он поспешил в штаб округа. Приказал вызвать из Ораниенбаума две команды с пулеметами, сформировать из надежных частей сборный конно-пехотный отряд под командованием полковника Кутепова и двинуть его против смутьянов.
Отряд быстро сформировали. Но ему удалось одолеть лишь полтора квартала. На Кирочной пехотинцев и конников встретила густая толпа и поглотила, растворила в себе. Полковник остался с горсткой офицеров.
Хабалову доложили: солдаты едва сдерживают напор толпы в районе центральной телефонной станции. В руках восставших уже вокзалы, электрическая станция. Главнокомандующий решил стянуть все части, на которые можно положиться, к Дворцовой площади. Набралось всего две роты преображенцев, три роты егерей, запасной батальон павловцев, одна рота пулеметчиков и две артиллерийские батареи, однако же без снарядов и с некомплектом прислуги - и это без малого из двухсот тысяч войск в столице, лейб-гвардейцев, гренадер, гусар, уланов, драгун, казаков, еще совсем недавно блиставших на смотрах и парадах, печатавших шаг, рысивших в строю, издававших громоподобные клики перед шатрами под императорским гербом!
На квартире князя Голицына собрались все члены кабинета министров. Белые лица. Отечные мешки под глазами. Ни одного, кто мог предложить хоть что-нибудь дельное.
Приехал и Хабалов. Доложил обстановку. Его лихорадило, голос пресекался, руки тряслись. Князь Голицын назначил официальное заседание совета министров на вторую половину дня в Мариинском дворце. Члены кабинета многозначительно переглянулись: не будет ли то заседание последним?..
Оставив резиденцию Голицына, генерал начал метаться по городу в поисках надежных войск. Телефону он уже не доверял: у аппаратов в казармах отзывались какие-то наглые прапорщики.
Кое-что наскреб. Разрозненные подразделения из курсантов кадетских училищ; из резерва, состоящего исключительно из отпрысков знати и уклонявшихся в этом резерве от фронта. Хабалов всех направлял на Дворцовую площадь, к Зимнему дворцу и Адмиралтейству. Две роты матросов учебной команды прислал великий князь Кирилл, командующий гвардейским экипажем. Прискакали унтер-офицеры жандармского эскадрона и конные городовые.
Где держать оборону? На площади войска были как на ладони. К тому же пехотные подразделения как-то странно таяли прямо на глазах - солдаты по одному, по двое, а потом и группками растворялись в наступающих сумерках. "Куда?" - "До ветру!.." Ищи ветра...
Офицеры, сбившись у Александровского столпа, обсуждали, что делать. Переходить в атаку против массы, окружившей небольшое пространство и оставившей им лишь здание градоначальства на углу Гороховой, Адмиралтейство, Зимний дворец и Петропавловскую крепость на противоположном берегу Невы, за Троицким мостом?.. Абсурдно. Кто-то предложил пробиваться в Царское Село и там ожидать подхода с фронта верных войск. Хабалов представил решетку питерских улиц, забитых черной массой. Понял, что на первых же кварталах растеряет и этих солдат, останется один на один с толпой.
– Нет, решительно нет!
Кто-то из молодых, свитских, предложил запять оборону в Зимнем и погибнуть под императорским штандартом. Но такое предложение остальных не прельстило. С военной точки зрения наиболее разумно было расположиться в Адмиралтействе. По своему месторасположению оно давало возможность вести обстрел трех улиц - Невского проспекта, Гороховой и Вознесенского проезда. Это были подступы от трех вокзалов. Из здания Адмиралтейства простреливались и площади.
К офицерам подъехал великий князь Михаил, брат царя.
– Зимний занимать войсками не следует, - сказал он. Великий князь был озабочен тем, чтобы нижние чины не повредили сапожищами инкрустированные полы в залах.
Пехотинцы и спешившиеся кавалеристы заполнили коридоры Адмиралтейства. На верхнем этаже, у окон, установили пулеметы, в воротах - орудия. Во внутренних дворах расположились артиллерийские запряжки и были устроены коновязи.
В здании Адмиралтейства имелась типография. Хабалов составил текст нового объявления:
"По Высочайшему Повелению г. Петроград с 27 сего февраля объявляется на осадном положении".