Заговор генералов
Шрифт:
Цепочка нарушилась, будто споткнувшись о невидимую преграду.
– Слышите?
– Слышите, товарищи? Чей-то, с сомнением, голос:
– Может, просто с получки? И другой, взвившийся:
– С получки под шомпола? Нет! Дружпо-то как поют! Надзиратели ринулись со всех сторон:
– Замолчать! Марш по камерам! В карцер захотели?!. Но и в их надсадных окриках не было прежней ярости.
Что же там происходит, на воле?..
Снова приступили к работе за заваленными сукном и холстиной столами. Один из каторжников, чахоточный, запоздал, был у врача.
– Дохтур сказывал: в Питере чой-то заварилось! Дворцовый переворот
Оживились.
– Вот те крест, амнистия будет!
– возликовал один из мастеровых.
– Ну, уж нам, сидельцам, от Сибири не отвертеться!
– А чего? На поселение - благодать! Хочь в кандалах пехом бы погнали! Я Сибирь люблю - вольготный край!..
Что же произошло? Всего лишь дворцовый переворот? Или наконец-то долгожданная?..
5
Императорский поезд, вышедший на рассвете из Могилева, катил, опережая эшелоны карательной экспедиции, в Царское Село, держа путь через Оршу, Смоленск, Вязьму, Ржев... Все было привычно: пустынные перроны с ожидающими, встречающими и провожающими чинами администрации, армии и полиции, распорядок дня, сама скорость движения.
Ходатайство, полученное от генерала Алексеева уже в дороге, Николай близко к сердцу не принял: уж на кого, на кого, а на лояльность первопрестольной он мог заведомо положиться. Москва - истинно преданное сердце империи. Но повеление об осадном положении дал охотно (он вообще любил вводить по России осадные, чрезвычайные, военные и иные положения), даже присовокупив, что власти должны запретить хождение по улицам после восьми часов вечера и до семи часов утра, "кроме служебной пеобходп
мости". Вспомнил: завтра, первого марта, в белокаменной положено быть панихиде по деду, "в бозе почившему" от бомбы смутьянов, и посему дополнительно повелел "в барабаны по Москве не бить и музыке не играть".
Уже из Вязьмы, после обеда, царь передал по телеграфу Алике: "Мыслями всегда вместе. Великолепная погода. Надеюсь, чувствуете себя хорошо и споконпо. Много войск послано с фронта". А заключая впечатления дня, подвел его итог в неизменном своем дневнике:
"28-го февраля. Вторник.
Лег спать в 3 1/4, т. к. долго говорили с Н. И. Ивановым, кот. посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев, а Лихославль в 9 час".
А в этот час царскосельский дворец окружили революционные солдаты. Дворцовые караулы никакого сопротивления не оказали. Лейб-гвардейцы стрелкового полка сами, едва узнав о восстании в столице, надели на шапки красные банты. За ними последовали и другие царскосельские части. В государевом конвое, собственном его императорского величества сводном полку, в дворцовой полиции, гвардейском экипаже не оказалось ни одного, кто бы сделал хоть один выстрел. Наоборот, все устремились навстречу повстанцам.
Солдаты с красными бантами вошли во дворец. В дверях покоев им преградила путь Александра Федоровна. Бледно-зеленое лицо ее было искажено гримасой ненависти.
Никто не знал, что же делать дальше. Ограничились тем, что у всех выходов из дворца выставили часовых.
Но в это же время по линиям железных дорог неслись донесения - из Двинска, Минска, Синявки, Креславки, Луцка: грузятся пехотные полки, батареи, кавалерия, гвардейские части... Головные эшелоны уже прошли Псков. Начальник кавалерийской дивизии князь Трубецкой доносил флигель-адъютанту Иванову: "В 16 часов выбыл со станции Минск с эшелонами".
Глава четвертая
1 марта
1
Антон не напрасно понадеялся на брата Наденьки. Правда, днем нпкого разыскать не удалось - все были на том берегу, в центре Питера, да и сам Сашка, наспех перекусив, умчался выполнять поручение, добывать какие-то листовки.
Вечером вернулся ошалело возбужденный, с сияющими глазами и повел. Девушка отправилась с ними. Как ни уговаривал Антон, она не прилегла поспать после дежурства: хлопот по дому с уборкой, стиркой и готовкой хватило до самых сумерек. Лицо ее осунулось, под глазами синие круги.
– Куда же ты с нами?
– Вы еще слабый, за вами нужно ухаживать, - упрямо ответила она.
Каково же было удивление Путко, когда Сашка от первого ко второму, от второго к третьему, по известной, давно испытанной самим Антоном цепочке, в конце концов, уже ближе к полуночи, привел его в дом на Кушелев-ке, где жил Иван Горюнов - тот самый рабочий с Металлического, которого утром спрашивал Антон у заводских ворот и который был одним из учеников его кружка еще в пятом году!.. В первое мгновение Путко даже не поверил: из тощего, тонкорукого подростка Горюнов вымахал в широкоплечего детину-усача. И Ваня не признал своего учителя. Да, если посмотреть его глазами, то как мог и он сразу слить воедино облик вихрастого, восторженного и робеющего перед фабричными агитатора-студента с хромоногим мужчиной, чья борода была уже проморожена сединой?..
И все же:
– Ванька!
– Неужто Мирон?.. Обнялись.
– Вот ты какой стал!
– А тебя, слыхивал, тю-тю, куда Макар телят не гонял. Беглый? Шинель и костыль для маскировки?
Нет, с фронта, из лазарета. Можешь теперь не Мироном, а по-настоящему, Антоном... Рассказывай!
Но поговорить по душам не удалось: в дом Горюнова
врывались без стука, без "здравствуй-прощай" люди. Требовали, спрашивали, вызывали.
– Шарики-ролики в башке ходуном ходят, - оправдывался, возвращаясь к гостю, Иван.
– Хлеб выпекать надо, на голодуху долго не протянешь. Оружие добывать надо. Трамвай пускать надо. Ухо востро держать надо!.. Вчера-позавчера меньшевиков да эсеров у нас на Выборгской слыхать не слыхивали, ни гу-гу, как мыши в подполе сидели, когда сверху кот Николашка ходил. А нонче расхрабрились, кричат-агитируют на каждом углу! Но у нас на Выборгской ихний номер не выгорит!..
Снова его требовали куда-то.
– На, прочти, чтоб знать нашу большевистскую линию!
– он сунул в руки Путко листок, а сам вышел из комнаты.
Это было воззвание Выборгского комитета партии к рабочим и солдатам.
"Товарищи! Настал желанный час. Народ берет власть в свои руки. Революция началась, - читал Антон.
– Не теряйте ни минуты времени, создайте сегодня же Временное революционное правительство. Только организация может укрепить нашу силу. Прежде всего выбирайте депутатов, пусть они свяжутся между собой. Пусть под защитой войска создастся Совет депутатов. Крепкой связью вы присоедините к себе остальных солдат. Идите к казармам, зовите остальных. Пусть Финляндский вокзал будет центром, куда соберется революционный штаб. Захватывайте все здания, которые могут послужить опорой для вашей борьбы. Товарищи солдаты и рабочие! Выбирайте депутатов, связывайтесь между собой. К организации для победы над самодержавием. Организуйте Совет рабочих депутатов!.."