Заговор генералов
Шрифт:
И где бы он ни побывал за минувшие часы, доверительное "большевик-питерец" сразу приобщало его к рабочему братству.
– Пусть попробуют провозгласить диктатора, - резко сказала Землячка. С утра забастовало четыреста тысяч.
Читали в нашем "Социал-демократе"? "Пусть не работает ни один завод, пусть станет трамвай, пусть погаснет электричество, пусть окруженное тьмой будет заседать собрание мракобесов контрреволюции"! И стали заводы и трамваи, и погасло электричество!
– На себе почувствовал, - рассмеялся Антон.
– Хоть бы чайку попить дали!
– Перебьетесь, господа делегаты, то ли еще будет! Наша стачка и одновременно строжайшее соблюдение
– Мы уже получили сообщения, что и в Питере, и в Киеве, и во многих других местах прошли забастовки под теми же лозунгами.
– Заботами Милюкова мне добыт пропуск на вокзал, на встречу главковерха, - показал картонку Антон.
– Судя по всему, не на Брусилова или Алексеева, а на Корнилова сделали они ставку.
– Это уже очевидно, - согласилась Землячка.
– Вот только каким способом?.. Одно можем сказать твердо: в Москве у них не получится. А на вокзал конечно же поезжайте.
И вот теперь поручик Путко, облаченный в парадный мундир, с портупеями и "Георгиями", толкался среди встречающих.
Привокзальная площадь была оцеплена. Казачьи сотни в конном строю. У каждой сотни кони одной масти: белые, гнедые или вороные. Судя по лампасам всадников, представители разных казачьих войск: и донцы, и кубанцы, и уральцы. Ближе к зданию вокзала - женский "батальон смерти". Такое же грудасто-задастое воинство, как то, которое под парчовым знаменем дефилировало неделю назад по Литейному проспекту. Что-то уж очень румяны не выдали ли им по случаю воскресенья и праздника по чарочке?..
В залах готовились к выходу депутации горожан. А уже на перроне шеренги прапорщиков, делегации от союзов георгиевцев, офицеров, казаков. У самой бровки перрона ровняли строй офицеры и юнкера Александровского училища. Антон увидел Катю. Подпоручик придирчиво оглядывал своих подчиненных. На сей раз юнкера были без трехлинеек и тяжелых патронташей. Начали прибывать генералы. Вельможный атаман войска Донского Каледин, еще какие-то. Появились и иностранцы в мундирах, наверное представители союзнических миссий.
И вот показался паровоз, а за ним - синие литерные вагоны. Грянул оркестр. Едва паровоз остановился, как с подножек спрыгнули текинцы в красных шелковых халатах. Обнажили кривые сабли и живописной стенкой оградили салон-вагон. Отворилась дверь. В ее проеме появился невысокий скуластый генерал в фуражке, надвинутой на самые брови. Антон узнал. Не ретушированный портрет на обложке брошюры, а жалкого оборванца в австрийском мундире.
Корнилов пошел вдоль почетного караула, депутаций и делегаций. Начало перекатываться "ура!", дамы над косматыми папахами текинцев бросали цветы. В конце перрона старик в фуражке с красным околышем и шароварах с лампасами, со всеми четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя медалями, преподнес главковерху от имени двенадцати казачьих войск хлеб-соль.
Из толпы горожан выступил седовласый толстяк:
– Ваше высокопревосходительство, генерал Лавр Георгиевич Корнилов! Вы теперь - символ нашего единства! На вере в вас сходится вся Москва! Мы верим, что во главе обновленной русской армии вы поведете Русь к торжеству над врагом и что клич: "Да здравствует генерал Корнилов!", клич надежды, сделается возгласом народного торжества! Спасите Россию - и благодарный народ увенчает вас!
Раздались аплодисменты и рыдания. Какая-то дородная дама опустилась перед генералом на колени.
– Да это ж сама миллионерша Морозова!
– услышал позади себя всхлип Антон.
– А выступал сам Родичев!..
Корнилов выслушал молча. Коротко кивнул. Направился к распахнутым дверям вокзала. Но тут строй почетного караула сломался. К главковерху бросились, подхватили его на руки. Кто-то поймал на лету свалившуюся фуражку. Офицеры пронесли генерала совсем близко от Антона. Он увидел Катю. Ухватившись за лакированный главковерхов-ский сапог, подпоручик пылал в самозабвении. Генерал плыл над толпой. Его губы были жестко сжаты. В сузившихся глазах горел торжествующий огонь. "Напомнить бы тебе, высокопревосходительство, как мой заряжающий Петька Кастрюлин огрел тебя по "мерзлой роже"!.." - с ненавистью проводил его глазами Антон.
2
На привокзальной площади Корнилов принял церемониальный марш казаков, женского "батальона смерти", прапорщиков и юнкеров и направился к автомобилю. Великолепный открытый "бразье" был увит гирляндами цветов.
– Я не тенор, - резко проговорил генерал.
– Убрать цветы. Как главнокомандующий, я имею право на георгиевский флаг!
Произошла короткая заминка. Гирлянды сбросили, на капоте водрузили штандарт. Кортеж направился к Кремлю, к часовне Иверской божьей матери: по давней традиции государи и высочайшие особы по прибытии в первопрестольную всегда в первочасье прикладывались к чудотворной иконе.
Кремль встретил генерала благовестом всех своих колоколов. Машины втянулись под арку Воскресенских ворот - именно через них проезжали цари. В перезвоне меди как бы звучало:
Сильный, державный, Царствуй на славу нам, Царствуй на страх врагам!..
Корнилов приложился неразомкнутыми губами к золотому окладу иконы. И снова, теперь уже вверх по Тверской, к вокзалу, потянулся тот же кортеж. Остановиться в приготовленных для него покоях в Кремле главковерх не пожелал. Его временной резиденцией остался поезд. Едва поднявшись в вагон, Корнилов начал прием по списку, составленному для него ординарцем. Завойко расстарался вовсю. Он выехал в Москву заранее, чтобы на месте организовать рекламу, щедро оплатил срочное изготовление и расклейку плакатов. Составленное им "житие" было отпечатано в Питере и доставлено в Москву в вагоне английского военного атташе генерала Нокса - помог Аладьин. Сам ординарец купил у поэта Бальмонта две строки. Они были дороже золота: "Ведь имя Лавра и Георгия - герою битв и славных дел!" Строки уже порхнули в газеты. Здесь же, в первопрестольной, Завойко оповестил заинтересованных лиц, с ними и разработал ритуал встречи, программу пребывания главковерха и все прочее, включая церемониал выноса на руках и поездку на поклон Иверской. Дал маху с гирляндами. Но это была уже сущая мелочь. Все заведено на полный ключ и теперь раскручиваются подобно часовой пружине, хотя ни Завойко, ни кому-либо другому еще неизвестно, когда зазвучат куранты: это должны были решить обстоятельства.
Теперь главковерх беседовал с нужными людьми. С глазу на глаз, без свидетелей. Даже ординарец остался на перроне и лишь со стороны наблюдал: те ли идут к вагону и кто уклоняется от визита.
И все же, если не считать вчерашней забастовки московского работного люда, которой ординарец не придал значения, ибо она не относилась к Корнилову, был один маленький сбой во вращении шестеренок. Хотя на торжество встречи прибыли и городской голова, и члены управы, и комиссар Временного правительства в Москве, военные атташе союзников и многие прочие, - генералитета явно недоставало. К тому же отсутствовал командующий войсками Московского военного округа Верховский, приславший, правда, своего начальника штаба: в этот самый час Верховский устроил на Ходынском поле парад для министра-председателя.