Заговор генералов
Шрифт:
– Подумаешь! – отпарировал хозяин. – А тебе разве неизвестно, что половину того, что ваши органы в розыск объявляют, надо искать у собственного начальства? Однако ж не стесняются! А чем мы хуже? Не знаю, у кого были картинки, а мне – нравятся…
– Так я разве против твоей любви к искусству? – широко улыбнулся Коновалов и хлопнул дружески хозяина по плечу. – Я и сам любитель, да вот же ни хрена в этом деле не понимаю. Сын – понимает, только, чую, не нужно это никому из них. Другие, Паша, люди растут. Ну, если не возражаешь, пошли к столу. Раззадорила меня твоя баня!
Помрачнел маленько Чума, похоже, другой реакции ожидал от гостя. Странно, размышлял он, а художник тот – хвалил. Ценность, говорил, великая. Ну да, за тысячу баксов что угодно скажешь… Неужто промахнулся?… Нет, художник не врал. Он названия из головы придумал. Никак не могли про них в газете писать. Просто завидует генерал…
Они уселись за столом и решили обедать по-домашнему, то есть обойтись без официанта. Разговор должен был состояться приватный. И когда под рюмочку домашней мятной настойки заморили первого «червячка», хозяин, отложив вилку, начал разговор:
– Я вот тут подумал, Андрей Васильевич, и родилось у меня к тебе вполне реальное предложение. Тебя оно ни к чему не обязывает. Как решишь, так и поступим. А суть, если любопытно, вот в чем. Не возражаешь, если изложу?
– Сделай милость, – не поднимая глаз от тарелки, словно бы между прочим, подхватил генерал.
– Выборы у тебя скоро. А империя большая, как это мы певали: с южных гор до северных морей. Великий край. Бывал я там, знаю.
– Ты-то вот бывал только, а я в тех краях родился. Значит, родина там моя. Сибирь-матушка.
– Верно, велика землица, а хозяина нет. Тут я готов с тобой заодно.
– Это в каком же смысле, Паша?
– В самом прямом. Народ там мне известный. Если по-хорошему пригласить, придут, помогут. А средства у меня найдутся. Сколько тебе процентов надо обеспечить? Можешь с ходу не говорить, обдумай и сообщи. Сделаем.
– Тебе-то, Паша, какая с того радость? Или молодость вспомнил?
– Про то отдельно можно побеседовать, когда станешь генерал-губернатором. А! Как я тебя?
– Ну, нам еще, как говорится, дожить бы…
– Доживем, Андрей Васильевич! И крепенько отпразднуем нашу победу. Не это главное.
– А что? Ты-то сам какие дивиденды потребуешь?
– Самую малость, господин губернатор, – растянул губы в улыбке Чума. – Край-то богатый. Я смотрел по карте. Детская такая, знаешь? В младших классах проходят. – Он вдруг расхохотался. – Не поверишь, я им говорю: принесите мне карту той области, куда наш генерал в губернаторы нацелился. Они и приволокли – полезные ископаемые Сибири, ну надо же! Ну, что есть, то есть. Поглядел я. Кое-чего, как ты заметил, из молодости вспомнил. И вот думаю: богатые земли, а порядка никакого. Мог бы каждый третий житель миллионером быть, как в Эмиратах, а они к государству с протянутой рукой: помоги на бедность. Тьфу! Лес есть, редкие руды, огромное производство – и все в долгах. Разве ж это жизнь, а?
– Верно заметил. Вот от такой бесхозяйственности прямо с души тошно. Может, потому и решил я…
– Так вот я и думаю: голоса мы соберем. Даже больше, чем потребуется. Но когда ты в кресло-то сядешь, тебе ж помощники потребуются. Которые и тебя слушать должны, и край поднимать. Деньги большие вкладывать, чтоб возвращать втрое, вчетверо, а как же?! Или опять в Европу сраную за подачкой полезем? А свои-то где ж?! Так ведь все просрать можем. И свое, и сынка твоего тоже. А внуки, те вообще по миру пойдут… Только не дожить нам в таком разе до внуков, так думаю.
Коновалов уже понял, к чему ведет разговор Чума. Ай да Пашка! И ведь есть в его речах резон… Но поторговаться надо, а то не поймет, не поверит.
– Ну, делить шкуру неубитого медведя рановато, Паша. Хотя мысли твои, честно заявляю, заслуживают пристального внимания. И если не пороть горячку, а с умом подойти, полагаю, мы сможем договориться.
– Вот это я и хотел от тебя услышать, Андрей Васильевич. Ты не думай, что я собираюсь подолгу возле тебя кругами ходить, нет. Я мужик простой и вопросы решаю быстро. С тобой сработаемся!
– Ну ты даешь! Ну, Чума! – восхитился генерал. Он-то хотел маленько сыронизировать, а Пашка принял за чистую монету и просиял.
– Вишь, что вспомнил? Старую мою кликуху. А я от нее никогда не отрекусь. Только времена другие пошли – крутые. И все бывшие общаки, гордость, так сказать, воровская, работать должны, а не по сортирам храниться до последней нужды. Нам это дело придется крепко поправлять. Кровушка прольется, но для пользы общей ничего не жалко… Ну, это политика, а в ней ты куда сильней меня. Чего я говорю!…
– Каждому – свое, Паша. А за помощь спасибо. Принимаю. Днями и начнем кампанию. Только… ты меня понимаешь, пока нам с тобой светиться ни к чему. Мы специально эти вопросы обсудим. Чтоб уверенность была – взаимная, а не тяп-ляп – и разбежались.
– Само собой.
– Ну вот и славно. А у меня к тебе, Паша, встречный разговор имеется. Хочу начать с барышни. Ежели подарок, как ты говоришь, так я ее заберу, не возражаешь, надеюсь?
Чума лишь развел руками.
– Но я продолжу. Вот ты о политике заговорил, а сам-то, оказывается, в ней ни хрена не смыслишь. Как же так?
– Не понял тебя, – нахмурился хозяин и даже отодвинулся на стуле. – Чем тебе не угодили?
– Да я не про себя, Паша. На мою благодарность, сказал уже, можешь всегда рассчитывать. Я о тебе самом. Что это за девку твои «качки» тянут?
– Какую девку? – изумление Чумы казалось искренним.
– Вот я и хотел у тебя узнать, – со странной улыбкой продолжал генерал. – Ты тут о великих делах мыслишь, а сам свою дурную башку под топор суешь. Зачем, Паша?
– Да о какой девке, при чем тут моя башка?