Заговор Грааля
Шрифт:
— Коттен! — Из-под навеса над входом появилась Ванесса и подбежала к подруге. — Что такое, девочка? Что с тобой?
Коттен уставилась на Ванессу, словно впервые видела. Мир вокруг нее кружился.
— Что случилось?
— Забери меня отсюда, Несси, пожалуйста. Забери меня отсюда.
Щурясь от яркого рассветного солнца, Коттен стояла в прибое, недалеко от дома Ванессы на Саут-Бич. Солнечные лучи сверкали в воде, переливались, словно драгоценности. Утренний ветерок приятно холодил кожу. Забывшись, она покусывала ноготь на большом
— Видишь эту ракушку? — спросила Ванесса, поднимая половинку двустворчатого моллюска «крылья ангела» и рассматривая ее. — На пляже всегда валяются только половинки. Знаешь, почему?
— Нет. Но ты же расскажешь, правда? Ванесса ухмыльнулась:
— У этих моллюсков нет никаких связок, чтобы удерживать створки вместе. Они глубоко закапываются и держатся лишь за счет песка и маленьких мускулов-замыкателей.
— Откуда ты знаешь такие подробности? — спросила Коттен.
— Встречалась с морским биологом.
— Я ее помню. Кажется, она стала работать в парке «Подводный мир» в Орландо?
Ванесса кивнула.
— Несси, насчет прошлой ночи… Старуха сказала то же самое, что говорил Арчер, отдавая шкатулку — ну, про то, что я единственная способна что-то там остановить. — Коттен прижала руку к дрожащим губам и постаралась сдержать слезы. — Дело не в том, чтоони говорили, Несси, а в том, как.
— Угрожающе?
— Нет, — возразила Коттен. — Помнишь, я тебе рассказывала, что у меня была сестра-близнец, которая умерла при рождении?
Ванесса призадумалась.
— Да, ты называла ее Мотнис.
— Правильно. И еще, помнишь, я говорила, что в детстве видела ее и общалась с нею на нашем придуманном тайном языке.
— Но ты говорила, что она не настоящая, а воображаемая подружка для игр.
— Я просто не хотела, чтобы ты надо мной смеялась. Но я действительно верила, что она настоящая, совсем настоящая.
— Коттен, она умерла. И тебе пришлось все это выдумать. — Ванесса откинула волосы со лба. — А какое это имеет отношение к вчерашней старухе? Или тому человеку в Ираке?
Коттен сняла темные очки и посмотрела прямо в глаза подруге.
— Старуха и Арчер говорили на том самом придуманном языке — нашем с Мотнис. Никто не знает этого языка. Никто! Удивительно, что я его вспомнила после стольких лет.
Ванесса открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но Коттен ее опередила:
— Допустим, Мотнис была просто плодом моего воображения. И еще предположим, что я выдумала собственный язык и притворялась, будто разговариваю со своей близняшкой. Но как об этом может знать кто-то еще?
Снова надев очки, Коттен повернулась к океану. Они немного помолчали, стоя на песке и глядя на воду.
Наконец Ванесса сказала:
— Знаешь, это самое жуткое из всего, что я когда-либо слышала.
Она бросила ракушку в воду.
— Что же это может значить? — Коттен смотрела, как маленькие рыбки в вечном поиске еды закружились там, где упала раковина.
— А ты уверена, что это те же слова, которые тот мужик сказал в гробнице?
— Тут нельзя ошибиться. «Geh el crip».Это значит: «Ты единственная». То, что говорил Арчер. Сначала он сказал, что я должна остановить солнце, или рассвет, или что-то такое. А потом добавил: «Geh el crip» — «Только ты одна».Вчера вечером жрица сказала: «Geh el crip ds adgt quasb» — «Только ты способна это остановить».Нет, даже больше, чем «остановить». Скорее «разрушить».
— Разрушить?
— Сначала она шептала по-английски. Было плохо слышно, но именно это говорил Арчер. Я единственная могу остановить рассвет и что-то еще. Я в конце почти не расслышала. Она тихо говорила. Но потом добавила на нашем с сестрой языке: «Только ты способна это разрушить».
— Коттен, ты должна признать: от всех этих разговоров с мертвой сестрой просто мурашки по коже.
Коттен хмуро посмотрела на нее.
— Прости. — Ванесса обняла подругу за плечи, они повернулись и пошли по песку. — Ладно, давай все обдумаем. Два разных человека в разное время говорят тебе, что ты единственная способна что-то остановить — не дать солнцу подняться или остановить рассвет. И выходит, что оба говорят на выдуманном языке, на котором ты общалась с мертвой сестрой-близняшкой, когда была совсем маленькой. Давай пока забудем, что это очень странно. — Ванесса кивнула на горизонт. — Вот тебе солнце, и как раз рассвет. Как ты вообще можешь это остановить? Это бессмысленно на любом языке.
— Мне нужно с кем-нибудь поговорить.
— С твоим приятелем-священником?
— Я пыталась с ним созвониться, но там автоответчик. Может, он еще даже из Рима не вернулся. Я не знаю, что делать.
Ванесса убрала руку:
— Коттен, ты только не кусайся, но вдруг тебе просто показалось, что ты все это слышала? Старуха ведь очень тихо говорила, тебе пришлось вслушиваться, чтобы понять.
Коттен перестала хмуриться и вздохнула:
— Кажется, я действительно много выпила.
И все же она никому не рассказывала о своей близняшке всего — о том, почему Мотнис перестала приходить к ней, почему они больше не разговаривали.
Коттен шла вдоль линии прибоя, Ванесса рядом. Несколько куликов прилетели на пляж и принялись искать в песке лакомые кусочки.
— Я утром улетаю в Нассау на съемки, — сказала Ванесса. — Два дня дом в твоем распоряжении. Поваляйся, отдохни и забудь о том, что произошло. Развлекись. Почитай какой-нибудь дурацкий роман, загорай, строй глазки парням на пляже — не все тут голубые. Черт, да переспи с кем-нибудь!