Заговор графа Милорадовича
Шрифт:
Следовательно, нужно было начать с восстановления основного элемента, на который рассчитывался прежний план и который сохранялся вплоть до конца августа — вернуть в столицу хотя бы Николая! Только затем можно было убивать Александра, обеспечивать отречение Николая и затем заняться заманиванием в Петербург Константина теперь уже вместе с Михаилом!
Уж как старался этого добиться Милорадович вплоть до 12 декабря!
Кстати, именно теперь мы можем объяснить аналогичными обстоятельствами срыв покушения, готовившегося Вадковским в 1824 году. Напоминаем: то ли совершенно случайно, то ли все-таки
Вадковского же, сорвавшего свои нервы на подготовке террористического акта и частично засветившегося, руководители заговора скрыли с глаз долой.
Если именно это соображение, заведомо верное само по себе, действительно сыграло решающую роль, а не что-либо иное, то это означает, что уже весной 1824 года вопросы подготовки террористического акта были попросту отняты у Пестеля, а его самого тоже выпроводили из столицы, чтобы не болтался под ногами — отсюда и психологический надлом у этого пламенного революционера!
Нарушил ли Николай Павлович, вернувшись в Петербург в октябре 1825 года, инструкции, полученные от Александра I?
Это представляется очень вероятным: ведь торчал же в Варшаве самым добросовестным образом вплоть до самой смерти императора Михаил Павлович, тоже оставивший в столице и семью (пусть меньшую, чем у Николая), и свою гвардейскую дивизию, которой также командовал!
Тогда величайшей тайной 1825 года было и остается, кто и как заманивал в сентябре-октябре Николая в Петербург, и как последний оправдывал свое поведение в переписке с Александром. Сомнительно, можно ли получить ответы на эти вопросы: уж очень целенаправленно и добросовестно уничтожал Николай I все компрометирующие документы! Так, скорее всего, и останется неизвестным, каким образом он фактически санкционировал убийство старшего из братьев.
Если это был хоть в какой-то степени сознательный шаг, то он здорово упрощает объяснение поведения самого Николая Павловича в течение критической шестидневки 22–27 ноября 1825 года.
Остаются также интереснейшими вопросы: а не совершил ли Милорадович величайшую ошибку своей жизни, попытавшись лишить Николая трона вместо союза с ним и естественного последующего шантажа?! И в какой степени Милорадович оказался человеком, сначала коварно затянувшим Николая в братоубийство, а затем 25–27 ноября нагло предавшим своего сообщника?
Так или иначе, но похоже, что недоверие Александра I к своим братьям оказалось в конечном итоге не таким уж необоснованным!
Возвращение Николая в столицу развязало заговорщикам руки.
Еще до этого они, не теряя времени, должны были усиленно искать предателя: ведь смерть императора еще не должна была стать заключительным актом заговора. А заговор с предателем в составе — тот же корабль с дырой в днище!
Они понимали, что что-то перевернуло ситуацию в июле, когда Александр I внезапно собрался в Таганрог. Что именно — этого заговорщики не знали; это не секрет сегодня, а тогда знали вроде бы только трое — сам Александр I, Аракчеев и Шервуд. Но найти ответ Милорадович и Дибич постарались со всей ответственностью.
Разумеется, на ковер были вызваны Рылеев с Никитой Муравьевым: им предстояло отвечать, кто и как мог проговориться о замыслах Якубовича — ведь ничего другого в рамках «Северного общества» не затевалось, что могло бы так напугать императора. В какой форме это происходило — неизвестно. Декабристам, очевидно, удалось рассеять подозрения, но теперь пришла очередь насмерть перепугаться уже Никите Муравьеву!
Он понял, что миссия Якубовича рассматривается как реальная и необходимая (хотя это было уже не так), и сделал свои выводы — отсюда и отпуск, в который он удрал сам и увлек ближайшего родственника Захара Чернышева (вот своего младшего брата почему-то оставил в Петербурге!), и методическое уничтожение всех компрометирующих бумаг во всех местах их нахождения, а главное — поездка в Москву.
В последней он обзавелся десятком свидетелей, которые могли подтвердить, что он, Никита Муравьев, заранее горячо осуждал террористический акт, который собирался совершить злодей Якубович, а потому не несет за него даже моральной ответственности! Ту же роль играли его аналогичные послания — к С.П.Трубецкому и другим. По счастью для заговорщиков, панические действия Никиты особого вреда не принесли — и то, как считать: ведь оказался же он в результате в Тагине, а в конечном итоге — в лапах Шервуда!
Вот ведь судьба труса! А ведь каким смелым мальчиком был в 1812 году!
Тяжелее пришлось «железному графу»: Милорадович с ним в бирюльки не играл!
Мы знаем, как был поставлен учет приездов и отъездов в столице и кто его контролировал. В то же время понятно, что контроль Милорадовича распространялся исключительно на людей, вполне легально проезжавших через столичные заставы. Нелегальная же контрабандная переброска одного единственного человека через любую тщательно охраняемую границу никогда не была особо трудной задачей, если за дело брались профессионально подготовленные организации.
Военные поселения Аракчеева (вместе с его же тайной полицией!) были организацией вполне серьезной. Разумеется, Аракчеев мог и провезти Шервуда где-нибудь под днищем своей кареты, а мог и выдать ему вполне солидные бумаги, затушевавшие цель приезда в столицу и прихода во дворец. Как-то это было осуществлено, и смысл визита Шервуда или, возможно, даже сам факт визита Милорадович все-таки упустил — иначе у этого бравого юнкера не было бы ни малейших шансов дожить до декабря: ведь это и царю не удалось!
Но если визит Шервуда в столицу заговорщики прозевали, то никак не могла остаться вне их поля зрения десятидневная поездка царя в Грузино: именно после нее (ведь разница в семь-десять дней, возможно ушедших на раздумье Александра I, в такой ситуации не существенна!) и возникла неожиданная идея бегства в Таганрог!
Вызван на ковер был поэтому, несомненно, и «железный граф» — и понял, что пропал! Не сдав заговорщикам Шервуда вовремя, он не мог этого сделать и теперь — предательство было бы налицо. Оставалось отговариваться незнанием — и тут презумпция невиновности срабатывала: ведь ничего криминального заговорщики предъявить Аракчееву пока не могли, но только пока!