Заговор Катилины
Шрифт:
Ценой упорства, крови и труда
В течение веков для нас стяжали.
Сегодня войско римского народа
Выходит в поле не добычи ради,
Не для защиты государств союзных,
Но для того, чтоб отстоять в бою
Республику, богов бессмертных храмы,
Алтарь домашний и очаг семейный,
Жизнь сердцу дорогих детей и жен,
Могилы предков, вольность и законность,
Короче, чтоб отечество спасти
От тех, кто запятнал себя злодейством,
Развратом, безрассудством, мотовством.
Во-первых, это ветераны Суллы,
Кому близ Фезул земли роздал он.
Они,
Давно все, что имели, расточили
И потому теперь от Катилины
Ждут новых конфискаций и проскрипций.
Считается, что эти люди смелы,
Но страх они вам не должны внушать:
Былая доблесть в них давно угасла,
А если и жива, они сравниться
Ни духом, ни числом не могут с вами.
Затем идут все те, кто не на граждан,
А на зверей разнузданных похож;
Кто, промотав свое, чужого алчет;
Кто от вина размяк, от яств распух,
Ослаб от еженощного распутства;
Кто Катилину в Риме окружал;
Кто с ним не захотел и здесь расстаться;
Кто - в том ручаюсь - молодость свою
Не закалял в трудах военной службы,
Оружием владеть не обучался,
Верхом не ездил и в палатках не жил;
Кто сведущ лишь в разврате, танцах, пенье,
Азартных играх, пьянстве и еде;
Кто на словах опасней, чем на деле.
И, наконец, там собрались подонки
Мошенники, наемные убийцы,
Прелюбодеи, воры, шулера,
Короче, грязь, которую туда
Клоаки всей Италии извергли,
Чтоб этих закоснелых негодяев
Одним ударом покарали мы.
Ужель перед лицом таких врагов
Не схватимся мы гневно за оружье
И эту нечисть не сотрем во прах,
Чтоб кровь злодеев испарилась в воздух
И выпала затем росой в пустынях,
Где бродят лишь чудовища, которых
Рождает солнцем разогретый ил [115] ?
Когда же день победа увенчает,
Любой из нас, кому придется пасть
(Затем что между нами есть, счастливцы,
Чей жребий - жизнь за родину отдать
И чьих имен потомство не забудет),
В обители блаженных вознесется,
Чтобы взирать оттуда, как в аду
Мятежники, тенями став, томятся
И бродит бледный призрак Катилины.
115
115...чудовища, которых рождает солнцем разогретый ил.
– Во времена Бена Джонсона существовало поверье, что крупные пресмыкающиеся южных стран рождаются из ила под воздействием солнца.
Я все сказал. Пускай орлы взметнутся.
Смелей вперед! Бессмертные за Рим!
Все :
За нас отец наш Марс и сам Юпитер!
(Уходят.)
(Рим. Улица около храма Согласия. Входят Цезарь и Красс.)
Цезарь :
Со времени отъезда Катилины
Лентул
Красс :
На обоих
Давно рукой махнул я.
Цезарь :
Для чего
Вручить ты хочешь консулу их письма,
В которых шлют они тебе совет
Покинуть спешно Рим?
Красс :
А вдруг сам консул
Велел подбросить мне посланья эти?
Я должен все возможности предвидеть,
Чтоб оградить себя.
Цезарь :
Такая мера
Мне кажется не лишней. Я и сам
Ему донес о некоторых тайнах
Из тех, какие без меня он знал.
Красс :
Чтоб вихрь, корабль республики кренящий;
С ног нас не сбил, найти опору нужно.
Примкнем к тому, кто верх берет.
Цезарь :
И будем
Служить ему усердней, чем Катон.
Но все ж я попытаюсь хоть для вида
Вступиться за бунтовщиков.
Красс :
Напрасно.
Зачем спасать того, кто побежден?
(Уходят.)
(Комната в доме Цицерона. Входят Цицерон, Квинт Цицерон и Катон.)
Цицерон :
Брат Квинт, я никогда не соглашусь
В угоду чьей-то личной неприязни
На жизнь согражданина покуситься.
Коль мне докажут, что преступен Цезарь,
Его предам суду я, - но не раньше.
Пусть помнят Квинт Катул и Кай Пизон [116] ,
116
116 Пусть помнят Квинт Катул и Кай Пизон...
– Катул и Кай Пизон питали к Цезарю вражду по личным мотивам: первый - потому, что должность верховного жреца, которой он домогался, досталась Цезарю; второй - потому, что Цезарь обвинил его в незаконном предании казни одного из жителей транспаданской Галлии (Северной Италии), где Кай Пизон был наместником.
Что консул обвинять не станет ложно
Людей за то, что им они враги.
Квинт Цицерон :
Не ложно, а ссылаясь на признанья,
Которые аллоброги, а также
Вольтурций могут сделать.
Цицерон :
Нет, не стану
Я домогаться этого и если
Узнаю, что другие домогались,
То и тебя не пощажу, мой брат.
Катон :
Мой добрый Марк, ты так велик душой,