Заговор по-венециански
Шрифт:
Впрочем, карабинеры, когда захотят, могут быть весьма убедительны. После продолжительного дипломатического разговора в ход пошли скрытые угрозы. Потом — не такие скрытые, но и не явные. В результате отца Альфредо отпустили, и вот его прибытия с минуты на минуту ожидают в Венецианском штабе карабинеров.
Пока Альфи нет, Валентина созванивается с ФБР и расспрашивает о Ларсе Бэйле и его калифорнийском культе. Рокко Бальдони тем временем достает полицейские отделы по работе с предметами искусств и старины по
А перед мысленным взором Вито постоянно висит кровавый символ и цифра шесть. Послание оставили два дня назад, время идет, и если священник из Ватикана прав, осталось четыре дня.
Четыре дня до чего. Что в итоге?
Ежу понятно, нечто дурное.
В кабинет входят члены команды. Все вымотаны, особенно Валентина. Эх, зря Вито не отстранил девчонку в самом начале, а сейчас из группы ее убрать не получится. Каждый человек на счету, и Вито нужны силы всей группы, пусть успех будет стоить им здоровья.
— Ну, что новенького? — спрашивает Вито, вытягивая руки над головой и хрустя позвоночником.
Первой докладывает Валентина:
— Ларс Бэйл — это заключенный, которого Том Шэман навещал десять лет назад в тюрьме Сан-Квентин. На днях они созванивались.
Вито резко опускает руки.
— Почему я об этом ничего не знаю?
— Нам не сказали. Том, видимо, собирался поделиться новостями, но не успел — пропал.
Вито в знак извинения поднимает руки ладонями вперед.
— Бэйлу сейчас под пятьдесят, — продолжает Валентина, — и через четыре дня ему введут смертельную инъекцию.
— Через четыре «наших» дня? — уточняет Вито.
— Не знаю. Почти два десятилетия назад у него была небольшая группа верных последователей. Они верили, будто он такой клевый, сексапильный антихрист. Если коротко, Бэйл подражал Чарльзу Мэнсону: убивая невинных, выводил их кровью символы.
— Символы — как у нас?
— Да, как в нашем случае. Впрочем, в то время на знаки особого внимания не обратили. В одном случае патрульный даже прошелся по ним, чуть не стерев.
— И никто не догадался спросить, что означают кровавые символы, потому что сам убийца был пойман?
— Точно так, — говорит Валентина. — Но ФБР уже отправило к Бэйлу профайлеров.
— Лучше поздно, чем никогда, — замечает Рокко.
Валентина сердито смотрит на напарника, за которым еще числится должок. И Валентина спросит с Рокко. Спросит, когда придет время.
— Когда Бэйла повязали, то в сквоте, который он делил с паствой — главным образом с женщинами, — нашлась атрибутика: сатанинская Библия, полное собрание
— Да, в «Семье» он не сказки на ночь читал, — саркастично подмечает Вито.
— И не говорите. — Валентина выкладывает на стол пачку фотографий с метками ФБР. — Нашли еще вот что…
Разложив пачку веером, Вито замечает:
— Картины? Неплохо. Надо же, маньяк, а талантливый.
Он роется в цветных снимках, среди которых попадаются фотографии рисунков углем: какие-то маги, пустыни…
— Это, случайно, не один из тех этрусских нетсвисов, о которых нам говорили?
Вито поднимает один из снимков.
— Может быть, — отвечает Валентина. — Но для меня он больше похож на Дамблдора или того старика из «Властелина колец». Как бишь его?
— Гэндальф, — подсказывает Вито, кладя фотографию на стол. — Ну и что ты хотела нам сообщить?
— Вы еще не все фото видели, — упрекает его Валентина. — Взгляните на последние три.
Вито послушно выбирает из конца пачки три снимка. Странные кубические картины. Грубые и ни о чем не говорящие.
— Вверх ногами держите, — улыбается Валентина. — Переверните и сложите рядком.
Вито не успевает перевернуть снимки, как среди угловатых форм, написанных огненно-красным и черным маслом, видит знакомые очертания.
Демона. Жреца. Двух любовников и их дьявольского ребенка.
Capitolo LVI
Остров Лазаретто, Венеция
1778 год
Придя в себя, Томмазо видит, что побили и связали не его одного.
Напротив, спиной к влажной кирпичной стене, сидят Танина и Эрманно.
На полу горит толстая черная свеча.
Похоже, их притащили в старый чумной барак. В то место, где люди погибали сотнями.
Эрманно неподвижен. Мертв ли он? Уснул? Провалился в забытье?
Лицо еврея все в крови, а левый глаз заплыл так сильно, что вряд ли когда-то еще послужит хозяину.
Танина сидит неподвижно, словно окаменелая. Ее лицо испачкано грязью, видны дорожки от слез, но видимого ущерба девушке не причинили.
Ноги у Томмазо болят, особенно правое колено. Руки связаны за спиной — точно как у жида и его подруги. Правую руку пронзает боль, и Томмазо пробует пошевелить пальцами: большой и указательный сломаны. Дышать трудно — похоже, нос перебит. Проведя языком по деснам, Томмазо недосчитывается одного нижнего зуба. Рот опух. А в память об ударе в голову в черепе пульсирует тупая боль.
Заметив, что Томмазо очнулся, Танина спрашивает:
— Томмазо, вы живы?
Девушка явно дожидается от него проявления храбрости.