Заговор равных
Шрифт:
Солидные гости заняты делом: господин Гоберт обсуждает поставку фуража для северной армии, господин Мальяр поставку провианта для альпийских войск. Господин Деланне хочет получить концессию на леса. А господин Уврар, краса республики, Уврар, самый богатый плут Франции, — о чем он толкует тихонько с хозяином? Флот? Соль? Седла? Нет, сегодня голова Уврара занята более поэтическими вещами: он торгует у гражданина директора красавицу Терезу. Он знает, что Баррас просчитался: Тереза способна разорить кого угодно. Но Уврара хватит, чтобы поднять самую дорогую потаскуху республики. Поговорив, они жмут друг другу руки: видимо, сошлись.
Брезгливо морщась, проходит Тальма
Душно! В этом году на редкость жаркое лето… Тальме невмоготу среди разряженного сброда. Еще раз какая-то супруга поставщика сукна лепечет:
— Прочтите монолог!.. Ах, я чувствую «Отелло» до глубины души! А вы?
Тальма улыбается:
— Нет. Сейчас я чувствую до глубины души другую пьесу: «Мадам Анго».
Он откланивается, уходит. Душно и на улице… Хоть бы гроза нашла! Но в черном небе неподвижные, густые звезды. Их тысячи. Среди них одна «Нептун» — ее открыл Лаланд. Он вспоминает. Погреб, чердак. Сейчас дом продан, да и больше не нужны никому ни чердак, ни погреб. Все перебесились. Андре Шенье говорил о свободе. Давид при Робеспьере мечтал о равенстве. Что же теперь? Миллионы господина Уврара. Неужели за это погибло столько благородных сердец?.. Неужели революция — это только подвиги, мечты, кровь, преступления, горячие слова, примеры мужества и зверства, а после — лакеи во дворце, севрские бонбоньерки у крестьян, шлейф мадам Анго и скука?
Тальма идет по темным улицам. Он мучительно думает, думает вслух, пока его не останавливает актер-приятель:
— Ты что же, разучиваешь новую роль? Какую?..
— Роль современника. А впрочем, я устал… Спокойной ночи!
Гости тем временем разошлись. Баррас задержал Леревельера и Рейбеля: им надо о многом поговорить. Баррас вдруг забывает и прериаль и то, как он предал «гренелльцев». Он оглядывается: не подслушивают ли швейцары, и уныло говорит:
— Дело дрянь! Две трети «совета» — против. Бартелеми, Карно. Если не случится чуда, республике — конец. А с нею — нам.
Это ясно всем и без слов Барраса. Долго они гадают: кого призвать на помощь? У рабочих нет оружия, к тому же рабочие больше не пойдут сражаться за республику: «Видали»… Патриоты уничтожены. На кого же опереться? Как-никак они не роялисты. Они хотят спасти республику. Может быть, положиться на армию? На генералов?.. Гош шлет Директории одно предупреждение за другим: «Неужто во Франции больше нет республиканцев?» Что же, можно вытребовать Гоша из Гааги с преданными ему войсками. А как настроен Бонапарт, герой Италии, кумир Парижа?.. Без Бонапарта — трудно…
Баррас старается успокоить товарищей:
— Бонапарт хоть и честолюбив, но он стойкий республиканец. Талейран сегодня мне рассказал, что Бонапарт потребовал у папы контрибуцию: сто картин или статуй на выбор, но обязательно бюст патриота Марция Брута…
Виконта легко обнадежить. Недоверчиво усмехаясь, Леревельер говорит:
— А вы забыли, что он нам писал еще в нивозе? Забыли?.. Хорошо, я вам напомню. Он писал: «Настало время объявить, что революции больше нет, она закончилась»…
Февраль — май 1928
Париж
В третий том Собрания сочинений Ильи Эренбурга входят повести «Заговор равных» (1928), «День второй» (1932–1933) и стихотворения 1915–1958 годов.
Тридцатые годы были периодом интенсивной общественной и литературной деятельности И. Г. Эренбурга. В конце 20-х и в начале 30-х годов он побывал во многих странах мира. Его поразила «короткая
В Испании, куда в 1931 году Эренбург впервые поехал, он попал в самую гущу революционных выступлений крестьян, — он рассказал об этом советским читателям в очерках «Испания» (1932).
«Я встретил людей, — писал он позднее, — которым невыносимо трудно жить, они улыбались, они жали мне руку, говоря слово „товарищ“, они храбро шли на смерть ради права жить» [1] .
Летом и осенью 1932 года Эренбург много ездил по Советской стране. Он побывал на строительстве магистрали Москва — Донбасс, в Кузнецке, в Свердловске, в Новосибирске, в Томске. Он увидел героический энтузиазм и упорство людей, строивших социализм в тяжелейших условиях.
1
И. Эренбург, Книга для взрослых, 1936, стр. 189.
Действительность предстала перед Эренбургом как два равных полюса, два резко противоположных мира, столкновение которых были неизбежно.
Эренбург не мог оставаться в стороне, он понял, что «судьба солдата — не судьба мечтателя и что нужно занять свое место в боевом порядке» [2] .
Следствием этой по-новому понятой гражданской активности и явилось творчество Эренбурга 30-х годов.
Заговор равных
2
«Новый мир», 1961, № 11, стр. 147.
Повесть «Заговор равных» написана в Париже в феврале — марте 1928 года, в том же году (с небольшими сокращениями) была опубликована в журнале «Красная новь» (№№ 11 и 12) и вышла отдельной книгой в издательстве «Петрополис» (Берлин — Рига).
В конце 20-х — начале 30-х годов многие советские писатели обратились к таким темам, как народные движения Болотникова (Г. Шторм), Степана Разина (А. Чапыгин, В. Каменский), восстание декабристов (Ю. Тынянов), борьба революционного народничества (О. Форш). В их произведениях исторические деятели не противопоставлялись обществу и эпохе, а вписывались в общий контекст исторических событий.
Книга И. Эренбурга, воссоздающая один из самых драматических эпизодов французской буржуазной революции XVIII века, написана в духе советской школы исторического романа.
«Заговор равных» — повесть о Франсуа Ноэле Бабефе (1760–1797) и его единомышленниках, которые пытались поднять в Париже массовое вооруженное восстание против контрреволюционной Директории, захватившей власть после государственного переворота 9 термидора (27 июля 1795 г.).
В основу сюжета повести положены события, относящиеся к последнему периоду жизни и политической деятельности Бабефа: его арест в феврале 1795 года, встреча в Аррасской тюрьме с итальянским политическим эмигрантом Ф. Буонарроти, Дарте и другими будущими единомышленниками, организация в начале 1796 года «Тайной директории общественного спасения», издание газет «Трибун народа» и «Просветитель», прокламаций и брошюр, провал восстания, суд в Вандоме и казнь Бабефа и Дарте 27 мая 1797 года.